- Вместо того, чтобы спорить со мной, расскажи лучше побольше о себе, о своей семье, вообще о своей жизни, - весело воскликнула я.
- Тебе мало на сегодня откровений? – скосил он на меня лукаво поблескивающие изумрудные глаза.
Я кивнула и улыбнулась. Раз тебе больно, я буду улыбаться за нас двоих. И тогда может твоя боль немного утихнет.
- Ага, я расскажу, ты испугаешься и упадешь в обморок.
- Обижаешь! – возмутилась. – Я не такая, как эти аристократочки! Да и тем более, - я опять улыбнулась, - если такое случиться, думаю, ты меня откачаешь.
- Откачать то откачаю, но ты ведь упадешь. – Он тоже улыбнулся. – И перестанешь обнимать меня.
Кажется, я покраснела.
Перемены были ощутимы. Лицо его словно просветлело, и мне было приятно думать, что эти перемены произошли благодаря моим словам. Я счастлива, что ему лучше.
***
С его стороны
- Я был политическим инструментом в руках у Наместника. Сидел на утомительных встречах с мэрами, различными министрами, секретарями, и прочими чиновниками в качестве еще одной статуи: немой, в меру глухой, с нацепленной на лицо «невыразимой» маской. Что мне, естественно, совершенно не нравилось, но поделать я ничего не мог. Ребенка никто не будет принимать всерьез, а вот его опекуна… Мне ничего не оставалось делать, кроме как стискивать зубы и участвовать в дядиной игре, исход которой мне был прекрасно известен – едва я стану представлять угрозу, меня хитро устранят, подстроив убийство под покушение или что-нибудь еще. А угрозой стану по достижении совершеннолетия, когда по законам наследники коронуются и принимают трон. Умирать, как ты понимаешь, мне совершенно не хотелось, и поэтому я готовился. Но такая жизнь быстро наскучила. Школьную и академическую программу я прошел еще в восемь. Учителя называли меня уникальным ребенком, что мне безмерно льстило. На мечах тоже не было мне равных, хотя желающих это исправить было много. Я начал читать императорскую библиотеку и прочитав примерно половину огромного количества книг, забросил. Потребовалось всего девять лет, чтобы достичь всего, что мне было нужно.
И тогда один мой, можно сказать, друг мне подарили щенка. Я привязался к нему. Но дяде не понравилось, якобы, что меня что-то отвлекает от государственных дел, к коим я не имел никакого причастия. Точнее, ему просто нравилось превращать мою жизнь в кошмар. Он убил его, а заодно до полусмерти избил меня, сломал позвоночник и половину ребер.
Дядя чертовски сильный человек.
Тогда, лежа на бетонном полу в загоне для лошадей, я почти смирился с мыслью о скорой смерти. Под скорой я не имел ввиду быстрой, точнее будет - неминуемой. Во мне билась слабая надежда, что кто-нибудь заметит меня, поднимет тревогу. Но, похоже, дядя подстраховался и отослал всех слуг. Не думал, что он решит избавиться от меня так скоро.
Солнце перевалило за полдень, как я увидел через окно, когда я смог пошевелиться. Сначала пальцами на руках и ногах, потом уже и всем телом. Я бы сказал, что очень удивился, но сил не хватало выразить это хотя бы мысленно. Боль достаточно притупилась для того, чтобы я смог размышлять. На назначенную дядей встречу я безнадежно опоздал, значит появляться в замке, или даже близко от него, смысла нет. Если я там появлюсь, значит, окончательно распрощаюсь с обретенной возможностью двигаться, заодно и с жизнью тоже. И я решил уйти, а точнее уползти, потому что ноги еще плохо слушались, в лес.
Я заполз, как мне казалось, достаточно далеко. Уже успело стемнеть. Вдалеке слышались крики и топот лошадей, пару раз среди деревьев мелькали люди с факелами, выкрикивающие мое имя - наконец, меня хватились. Но, как я уже говорил, дорога в замок была мне заказана. Что делать дальше, я не знал, да и честно говоря, не хотел думать.
Вот именно тогда и пришла она…
Я на секунду замолчал, чтобы перевести дух.
- Кто она? – нетерпеливо переспросила Алексин.
Она сидела у меня за спиной, обняв за талию и положив голову на мое плечо. Ничего не изменилось, такая же холодная, как лед. Нечеловечески холодная. Признаться, этим она тогда вызвала некоторое подозрение, но я быстро понял, что она человек. Неоспоримо.
