— Александр Павлович, — обратился ко мне капитан, — вам приходилось нести самостоятельную вахту в таком молоке?
— Откровенно говоря, не приходилось, слишком сложная обстановка.
— Да, сложная, но страшного ничего нет. Правда, многие осторожные капитаны в такую погоду станут где-нибудь на якорь, отстояться. По-моему, это не выход. Я думаю, что если на судне исправная вахта, зорко наблюдает впередсмотрящий, приняты все-меры против столкновения, правильно держат курс, дают туманные сигналы, а также несут положенные огни, никакого риска нет. И вообще, опасности чаще всего вызывают люди, которые или не знают своих обязанностей, или соблюдают их небрежно.
— Да, но ведь бывают иногда разные случайности?
— Бывают, но у настоящих моряков они сведены до минимума. Хороший судоводитель учтет все — и глубины, и интенсивность плавания других судов в данном районе, и даже, если хотите, время года, то есть вероятность встречи с рыбаками.
Да, это был действительно настоящий мореход. А ведь, кроме магнитного компаса, механического лага да лота, никаких навигационных инструментов в то время не было.
Рейс «Сишана» в Ханькоу прошел отлично.
Сдав груз, мы легли на обратный курс. Горизонт был необыкновенно чист, яркие звезды горели, в высоком небе. Несмотря на наличие точных ориентиров, Миловзоров приказал все время производить обсервации по звездам. Он говорил:
— Астрономические наблюдения не только уточняют место судна, но и, что, пожалуй, самое главное, они должны войти вам в привычку, стать вашим увлечением.
По возвращении во Владивосток Миловзоров вернулся на «Колыму». Предстоял тяжелый арктический рейс.
Я с сожалением простился с ним, так как у него даже за такой короткий рейс сумел очень многому научиться…
Капитаном «Сишана» был назначен Мартын Петрович Битте.
Приступив к командованию «Сишаном», Битте начал готовить его для рейса в устье реки Лены. Почему Доброфлот остановил свой выбор на этом судне, трудно понять. «Сишан», построенный в 1886 году, обладал неособенно прочным корпусом. Судно было килевое, глубокосидящее, что затрудняло его плавание в береговых мелководных разводах вдоль Чукотского побережья.
Пароход «Сишан» поставили на ремонт в мастерских Доброфлота. После отбивки ржавчины и окраски корпуса в трюмах для прочности установили распоры из толстых бревен, что, однако, значительно снизило вместимость судна.
Капитан Битте опросил весь командный состав, в том числе и меня, желаем ли мы принять участие в первом рейсе на реку Лену, предупредив при этом, что не исключена зимовка судна во льдах Арктики. Разумеется, мы согласились, так как участвовать в таком рейсе каждый считал честью. «Сишан» переименовали в «Лену» и на его борту появилось это волновавшее нас в то время слово: еще свежи в памяти были события ленского расстрела.
В июне из Петербурга поступило распоряжение приостановить погрузку, а еще через несколько дней капитан Битте сообщил, что арктический рейс отменен. Это было за два месяца до начала мировой войны, по-видимому, правление Добровольного флота отменило этот сложный рейс именно поэтому.
Пароходу вернули прежнее название, выгрузили на берег снабженческие грузы, убрали из трюмов деревянные распоры, и «Сишан» пошел в японский порт Каратсу за каменным углем для Владивостока. Рейс был выполнен за короткий срок и тут среди моряков пронесся слух, а затем это подтвердили в конторе Доброфлота, что пароход «Симферополь» с полным грузом для Охотского побережья и Гижиги, с большим количеством пассажиров на борту, терпит бедствие, наскочив на рифы острова Уруп (Курильские острова) и капитан Сергей Васильевич Кандараки просит срочной помощи.
Во Владивостоке, кроме «Сишана», свободных судов не было. Нам приказали немедленно готовиться к выходу на помощь «Симферополю». По неизвестной мне причине капитан Битте срочно сдал «Сишан» Герману Мартыновичу Гросбергу, одному из замечательных дальневосточных капитанов.
Как только на «Сишан» погрузили необходимое снаряжение, уголь и аварийно-спасательное имущество, Гросберг вышел из Владивостока, несмотря на то, что была темная туманная ночь, и полным ходом направился через Сангарский пролив к «Симферополю». В море эти суда поддерживали постоянную радиосвязь. Капитан Кандараки сообщил, что судно плотно сидит на плоских рифах и имеет незначительную течь, с которой легко справляются судовые отливные средства. Погода стоит тихая. «Симферополь» не испытывает сильных ударов от зыби. Все попытки самостоятельно сняться с камней безрезультатны.
