Вся жизнь впереди… - страница 14

---

Перейти на стр. ОК

---

Я приду,

перешагнув

через разницу во времени.

Трын-трава

Где растешь,

трын-трава?

Где?

В какой стороне?..

Там,

где злые слова

тонут

в хлебном вине…

Где растешь,

трын-трава?

Возле самой беды.

Будто возле воды,

наклонившись едва…

Раззвонила молва:

или дождь,

или снег.

Повод

есть или нет,

наливай! —

трын-трава!

Как темно в голове!

Ты

себя потерял.

Зря ты верил траве,

трын-траве

доверял…

Я друзей позову,

чаем их разозлю…

Я скошу

трын-траву

и корове

скормлю.

Из поэмы «До твоего прихода»

«Люб– (Воздуха! Воздуха!..»

Люб —

(Воздуха!

Воздуха!

Самую малость бы!

Самую-самую…)

лю!

(Хочешь,

уедем куда-нибудь

заново,

замертво,

за море?..)

Люб —

(Богово – богу,

а женское – женщине

сказано,

воздано.)

лю!

(Ты покоренная.

Ты непокорная…

Воздуха!

Воздуха!)

Люб —

(Руки разбросаны.

Губы закушены.

Волосы скомканы.)

лю!

(Стены расходятся.

Звезды, качаясь,

врываются в комнаты.)

Люб —

(В загнанном мире

кто-то рождается,

что-то предвидится…)

лю!

(Где-то

законы,

запреты,

заставы,

заносы,

правительства…)

Люб —

(Врут очевидцы,

сонно глядят океаны остывшие.)

лю!

(Охай, бесстрашная!

Падай, наивная!

Смейся, бесстыжая!)

Люб —

(Пусть эти сумерки

станут проклятием

или ошибкою…)

лю!

(Бейся в руках моих

каждым изгибом

и каждою жилкою!)

Люб —

(Радостно всхлипывай,

плачь и выскальзывай,

вздрагивай,

жалуйся!..)

лю!

(Хочешь – уедем?

Сегодня? —

пожалуйста.

Завтра? —

пожалуйста!)

Люб —

(Царствуй, рабыня!

Бесчинствуй, учитель!

Неистовствуй, женщина!)

лю!

(Вот и глаза твои.

Жалкие,

долгие

и сумасшедшие!..)

Люб —

(Чертовы горы уставились в небо

темными бивнями.)

лю!

(Только люби меня!

Слышишь,

люби меня!

Знаешь,

люби меня!)

Люб —

(Чтоб навсегда!

Чтоб отсюда – до гибели…

Вот оно…

Вот оно…)

лю!

(Мы никогда,

никогда не расстанемся…

Воздуха…

Воздуха!..)

Из сборника «Посвящение» (1970)

«На Земле безжалостно маленькой…»

На Земле

безжалостно маленькой

жил да был

человек маленький.

У него была служба

маленькая.

И маленький очень портфель.

Получал он зарплату

маленькую…

И однажды —

прекрасным утром —

постучалась к нему в окошко

небольшая,

казалось,

война…

Автомат ему выдали

маленький.

Сапоги ему выдали

маленькие.

Каску выдали

маленькую

и маленькую —

по размерам —

шинель.

…А когда он упал —

некрасиво,

неправильно,

в атакующем крике

вывернув рот,

то на всей земле

не хватило

мрамора,

чтобы вырубить парня

в полный рост!

«Я богат…»

Савве Бродскому

Я богат.

Повезло мне и родом

и племенем.

У меня есть

Арбат.

И немножко свободного времени…

Я

подамся

от бумажных

запутанных ворохов

в государство

переулков,

проспектов

и двориков.

Все, что я растерял,

отыщу в мельтешении радужном.

Где витой канделябр

и бетонные глыбины —

рядышком.

Где гитары

щекочут невест,

где тепло от варений малиновых.

Где колясок

на каждый подьезд

десять —

детских

и две —

инвалидных.

Там, где будничны

тополя

перед спящими школами.

Там, где булькают,

как вскипевшие чайники,

голуби.

Выхожу не хвалить,

не командовать

уличной вьюгою.

Просто так

улыбаться

и плыть

по Арбату

седеющим юнгою.

Полночь

Будь распят

на кресте распахнувшихся рук!

Забывай.

Забывайся.

Терзайся и падай.

Сердце

вырвалось.

Бьется в тебе и вокруг.

Жди оценки.

Дрожи, будто школьник за партой…

В сотый раз опрокинется мир молодой.

Вновь покажутся молнией

черные ветки!

Снова полночь

знакомо положит ладонь

на горячие,

на просветленные веки…

Будет тихо.

Потом —

ни с того ни с сего —

ночь вздохнет

тополиной

дурманящей ширью…

Кто —

до нас?

Никого!

После нас?

Никого!

Мир возник на секунду,

чтоб мы в нем жили!

«Мы живем в предвоенное время…»

Мы живем в предвоенное время.

Предразлучное.

Предпоходное…

Не желаю,

чтоб подобрели

командиры наши пехотные.

Танки,

тяжкие, как терпение,

переваливаются на марше.

И скрипят

ремни портупейные.

И ладонь —

в оружейном масле.

Радиолы зовут напрасно.

Полдень длится.

И полночь длится.

И Россия

глядит пристрастно

в похудевшие наши лица.

И отцы звенят орденами

над мерцанием

рюмок незвонких.

Обо всем,

что случится с нами,

вы прочтете в письмах.

И сводках…

У истории

неистошный

голос.

Крики потонут в бездне…

Над землею дальневосточной

ходят тучи,

как в старой песне…

Будет трудно?

А что поделать?

Будет смертно?

А как иначе?..

У шлагбаумов запотелых

тормоза визжат

по-щенячьи.

Тонет сумрак в дожде мгновенном.

Козыряют нам часовые…

Не впервые

за послевоенным —

предвоенное.

Не впервые.

Никто никому не грубит

В музее тепло и пустынно.

Читать дальше

---

Перейти на стр. ОК

---