«Евреи г. Гомеля… стали держать себя… прямо вызывающе; случаи оскорбления крестьян и рабочих как на словах, так и действиями, стали повторяться все чаще и чаще».
Случая ждали, и он, разумеется, представился: 29 августа 1903 года на рынке подрались торговка селедками Малицкая и некий Шлыков. По одним данным, Малицкая плюнула в лицо покупателя, по другим — ударила его селедкой. Один кавказский человек даже предположил, что Малицкая исполняла национальный танец с селедками и случайно рубанула по Шлыкову… Но эту гипотезу мы отклоняем как несерьезную.
Что сделал Шлыков Малицкой, история умалчивает, но несколько евреев напали на Шлыкова и стали его бить. Несколько крестьян пытались оттащить его, но тут раздались условные свистки, созывавшие евреев, и это «моментально подняло все еврейское население города». «Отовсюду раздавались крики: „Евреи! Евреи! На базар! Русский погром!“». Обратим внимание: именно так, «русский погром».
«Побросав покупки, крестьяне… спешно стали выезжать из города… Очевидцы свидетельствуют, что, настигая русских, евреи били их нещадно, били стариков, били женщин и даже детей. Одну девочку, например, стащили с подводы и, схватив за волосы, волочили по мостовой». Крестьянин Силков стоял в стороне, ел булку. К нему подбежал еврей, нанес смертельный удар ножом в шею и убежал, скрылся в толпе.
До самого вечера «евреи избивали русских и главным образом крестьян, которые… не могли оказать никакого сопротивления как по своей малочисленности… так и по отсутствию средств к самозащите». Ну, тупые они, русские крестьяне, ведь земледельцами становятся самые убогие, это «хорошо известно» ашкенази. Нет бы крестьянам запастись револьверами, а еще лучше — пулеметами… Как цивилизованным людям.
«Обвинительный акт» местной прокуратуры свидетельствует, что события в этот день «безусловно имели характер русского погрома». Интересно отметить — были и русские, спасенные евреями от бесчинства толпы — например, за неким офицером гналась озверелая толпа, и этого офицера спрятал у себя раввин Маянц. Так что в бесчинствах принимали участие не «евреи вообще», а некая их часть… А другая часть спасала русских.
Даже 1 сентября не было револьверов у рабочих, когда после гудка на обед стали они выходить такими возбужденными, что полиция сразу же перегородила мост, ведущий в еврейскую часть города. Тогда рабочие растеклись по боковым уличкам, там «полетели камни в окна ближайших еврейских домов». Не только на погромщиков, но и на полицию нападали евреи в этот день. Пристава, который пытался навести порядок, сбили с ног двумя кирпичами, попавшими в спину из еврейской толпы. Пристав упал и потерял сознание. «Жиды пристава убили!» — закричала русская толпа и «принялась ожесточенно громить еврейские дома и лавки».
Только солдатская рота смогла прекратить беспорядки, причем евреи бросали камни и стреляли из револьверов в военных. Рота дважды стреляла в погромщиков — и в русских, и в еврейских, было несколько убитых и раненых солдатами. В этот день еврейская молодежь нападала на русскую толпу, не хотела расходиться, даже в полицию и военных бросала камни и стреляла. Ну, не хотели они прекращения погрома; они хотели драться с русскими, «мстить за кишиневский погром». Особенно часто еврейские боевики нападали на одиноко идущих русских, убили крестьянина и некого нищего — наверное, злейших врагов еврейского народа.
К вечеру, после второго залпа по толпе, погром прекратился. Число убитых называется очень разное: от пяти евреев и четырех христиан до 20 убитых с каждой стороны, плюс несколько раненых полицейских и солдат. Как мы видим, потери в любом случае примерно равные, причем солдат и полицейских стремились убить только евреи.
Описания этих событий у современных авторов-евреев отсутствуют. С их точки зрения, не было этого ничего: ни вооруженной до зубов еврейской толпы, ни выстрелов по русским рабочим, по полиции. Не было нападения на почему-то ненавистных евреям крестьян на базаре. Все это, наверное, придумали антисемиты в редакции газеты «Бессарабец», и не иначе — по заданию полиции.
