Так. Главное — не впадать в панику, и не торопиться! Очень осторожно, чтобы не подвернуть ногу, поставить босую ступню. Прикусить губу, чтобы не вскрикнуть от резкой колющей боли, когда очередной острый осколочек впивается в пятку. Шаг… Еще один… И Еще…
И тут ладонь коснулась чего‑то живого и теплого. Сердце сжалось и упало к ногам, с грохотом прокатившись по камням. В горле пересохло. Моментально от липкого холодного ужаса взмокла спина. Таня подняла голову и натолкнулась на полыхающий яростью пронзительный взгляд узких желтых глаз.
«Вот и все, — замерев, подумала девушка. — Приплыли…»
Тирль стоял, прислонившись спиной к обломку скалы и, сложив руки на груди, наблюдал за Таней. Темнота помехой ему не была и он прекрасно видел счастливую улыбку, осветившую удивительно красивое лицо. И о чем это она думает? Полчаса назад рыдала, а сейчас едва не приплясывает от радости.
Странное поведение девушки Тирля интриговало, не позволяя выпускать блондинку из вида. Как с Луны свалилась, ей Богу! То дракона разыскивает зачем‑то, то чуть ли не в истерику впадает от страха, оставшись на пять минут в одиночестве, то в расплывается от счастья, бродя вслепую черт знает где. Как тут не заинтересоваться такой оригинальной особой? И это не говоря о физическом влечении. Как ни пытался он думать о чем‑нибудь нейтральном, как ни выдумывал все новые и новые вопросы и предположения по поводу странного поведения незнакомки, мысли, все равно, возвращались к одной и той же теме. Хотя, тут скорее дело не в мыслях, а в желаниях. — Хмыкнул Тирль. — Очень уж откровенно обтягивала неприлично короткая юбка аппетитную попку, да и стройные соблазнительные ножки расслабиться не давали. В течение дня следуя за девушкой, Тирлю стоило большого труда сдерживаться. Не раз и не два, помогая Тане подняться или удерживая от очередного падения, он ловил себя на болезненно ярком желании провести ладонью по теплой коже, отвести край блузки погладить, сжать ее грудь, увидеть, как широко распахнуться голубые глаза. Прикусить маленькое розовое ушко, поцеловать хрупкое горло и манящие мягкие губы… Схватить и не отпускать, лаская до тех пор пока ее лицо не озарится желанием, пока в глазах не вспыхнет страсть и тогда… Тирль сглотнул, отгоняя навязчивые видения преследующие его большую часть этого дня.
Так все же, чему и почему она так счастливо улыбается, эта странная девушка, с непонятным упорством разыскивающая дракона? И главное, непонятно для чего ей вообще этот самый дракон сдался? Ее сумбурные пояснения, что тот может быть ранен, никакой критики не выдерживают. Так для чего же он ей все‑таки?
Может, Таня наслушалась сказок про волшебные свойства драконьей крови? А, может, когда‑то дракон съел ее пра‑пра‑прадедушку и она хочет отомстить? Кто знает? В общем‑то, причины искать дракона у Тани могут быть. Пусть глупые, вздорные, нелогичные, но могут. Люди вообще часто бывают глупы, нелогичны и склонны к безумию. Но для воительницы у нее слишком нежная кожа и наивный взгляд. К тому же спрятать хоть какое‑то оружие Тане попросту некуда, учитывая катастрофически малое количество и покрой одежды. На безумную Таня тоже не слишком похожа, хоть и ведет себя необычно. И, тем не менее, она почему‑то бросилась защищать дракона, вернее его честь, не побоявшись ударить мужчину, способного легко переломить ее пополам. Что это, смелость или глупость? А может и то и другое? И еще она действительно беспокоилась о драконе. Вот это было уже совсем странно и говорило отнюдь не в пользу ее душевного здоровья. Но Тирль видел, что Таня далеко не дура. И с именем точно угадала… Тирль поморщился.
До сих пор он никому постороннему истинного имени не открывал. А почему Тане сказал? Возможно, потому что услышать от нее, что ей безразлично как его зовут, было неожиданно больно. Тогда он едва сдержал ярость и странное желание повалить ее на камень и поцеловать так, чтобы она забыла как дышать, чтобы голубые глаза потемнели от страсти и… Тогда его имя точно стало бы для нее существенным и важным. Но Тирль все же сдержал этот порыв и просто ушел, почувствовав, что цена за воплощение этой фантазии в жизнь может оказаться неожиданно высокой. Он должен был успокоиться и разобраться в себе.
