На коврик упала утренняя почта, и Ральф прошлепал по коридору к двери. Чек от бюро путешествий на 340 фунтов. В самый раз, чтобы разделаться с долгами и начать копить их по новой. Ральф уж и не помнил, когда жил не в кредит. Положив чек на столик в коридоре — позже обналичит, — он заметил, что дверь в комнату Джемм снова приоткрыта. Воспоминание об интригующих отрывках, прочитанных накануне, вкупе с мучительным любопытством ослабили волю и благовоспитанность. Ральф толкнул дверь и прочесал комнату взглядом. Вдруг в дневнике найдется объяснение вчерашним событиям?
Комната все еще пребывала в прежнем встрепанном состоянии; в постели явно спали, — значит, Джемм удалось-таки перебраться из постели Смита в свою; сквозь плотные задернутые шторы с трудом пробивался слабый свет, придавая спальне розоватый оттенок. Ральф щелкнул выключателем, и небольшая стеклянная люстра-звезда вспыхнула. Дневник вместе со всеми предшественниками обнаружился под прикроватным столиком.
Ральф вздрогнул, поймав свое отражение в зеркале. Вот, значит, как выглядит проходимец, шарящий по чужим спальням. Сегодня — как, впрочем, и вчера — он облачился в старые серые бриджи и мешковатый серый джемпер. В v-образном вырезе кудрявятся темные волоски и поблескивает купленная в Бангкоке серебряная цепочка. Волосы, хоть и коротко подстриженные, кажутся всклокоченными. Над висками залысины, увеличивающиеся со скоростью, в точности равной скорости появления шерсти на плечах и груди. Голубые глаза какие-то тусклые — обычное явление после попойки. Однако в целом… в целом очень пристойный облик для парня тридцати одного года, пренебрегающего зарядкой и высаживающею пачку «Мальборо» в день.
Ральф не страдал самовлюбленностью, просто отдавал себе отчет в том, что благодаря удачному набору генов может не переживать насчет внешности, — в конце концов, проблем хватает и без того. На его счастье, заботиться о наружности особенно не приходилось: он никогда не толстел, а мышцы, накачанные еще в двадцать два на стройке, где Ральф подрабатывал летом, вроде как не собирались оплывать. Даже залысины были ему к лицу, и с прической хлопот никаких — раз в месяц сходить в парикмахерскую, к мастеру, которого он посещал со студенчества и который знал его устойчивую привязанность к «стрижке номер два». Что касается одежды — ею Ральфа, так уж сложилось, обеспечивали подружки. Чаще всего Девушки из мира рекламы и моды, обладательницы всевозможных дисконтных карт и прав на покупку шмотья от-кутюр с пятидесятипроцентной скидкой. Вот и джемпер, что сейчас на нем, купила Ориэль — красивая, но жутко нудная особа, сдвинутая на сумочках и своей псине по кличке Валентино. Недели через две после того, как Ральф с Ориэль разбежались, он заметил точно такой же в витрине бутика и обалдел при виде ценника. Убийственная стоимость в 225 фунтов, впрочем, не помешала ему таскать джемпер минимум пять дней в неделю не стирая, что сказалось не самым лучшим образом — несчастный трикотаж, во многих местах прожженный, источал амбре пепельницы с окурками под соусом карри.
Ральф отвернулся. Он не привык торчать перед зеркалом: не то чтобы неприятно, но неловко, что ли. Потоптавшись посреди комнаты, распахнул дверцы шкафа.
Десятки пар крохотных туфелек полностью заставили пол гардероба. Обувь самая разная, на каблуках и без, но главное — вся явно ношеная; в отличие от туфель, купленных в приступе приобретательства и составляющих экстравагантные дамские коллекции, эти давно и верно служили своей хозяйке.
В одежде царил художественный хаос цветов и тканей: шифон, бархат, замша, вельвет и шелк били в глаза самыми разными оттенками красного, коричневого, зеленого. От всего этого многоцве-тия исходил слабый аромат пряностей, копченостей, пива, дымка. Энциклопедия личных пристрастий. Ральф снял плечики с самой нарядной вещицей из чего-то воздушного с выбитыми розочками, бретельками-ниточками и длинным рядом микроскопических пуговиц вдоль спины. Он представил себе Джемм в этом наряде — цветок в черных кудрях, волнующе обтянутая высокая грудь. Дитя Ренессанса.
