– Но, может быть, вы все же расскажете мне, что вас угнетает, мистер Гаррисон?
Это несерьезно. У меня был своего рода шок.
Я очень нервничаю и переутомился. Когда я это прочел, то в первый момент мне пришло в голову ужасное подозрение…
Камерон ждал, но Гаррисон не закончил фразу.
А лишь добавил:
– Именно сегодня я похоронил свою жену.
Камерон с сочувствием кивнул.
– Я видел венок на двери. Но, тем не менее, скажите, что вы прочитали.
– Вот. Это находилось среди писем с соболезнованиями.
Камерон взял протянутую ему бумагу и внимательно рассмотрел ее. Потом поднял голову и испытующе взглянул на Гаррисона.
– Этому, естественно, не следует придавать значения, – быстро сказал Камерон. – Очень пошло, даже цинично сформулировано. Может быть, кем-то, кто сам долгое время скорбел о своей потере. Но, впрочем… – И он махнул рукой.
Вдруг Камерон уселся очень удобно, словно не собирался скоро уходить.
– Может быть, вы закончите ту фразу, которую недавно начали. Что же вызвало то ужасное подозрение, которое возникло у вас в первый момент, когда вы это прочитали?
Гаррисон неохотно ответил:
– Ну, моя жена умерла от болезни, самым обычным образом. Но когда я прочитал это, то сразу же подумал, что возможно… возможно, пожалуй, понять все это по-другому. Необоснованная мысль, навязчивая идея, подумаете вы? Мысль, что кто-то мог приложить к этому руки. Но, вероятно, эта идея, вспыхнувшая в моей голове, была совершенно нелепой.
Он закончил фразу с извиняющейся улыбкой.
Камерон не улыбнулся в ответ. «Все же идея, – сразу же подумал он, – а нелепая она или нет – в этом мы должны еще разобраться».
Он снова взял бумажку в руки и стал подбрасывать ее на пальцах, словно хотел взвесить.
– Я полагаю, что вы совершенно правильно поступили, позвонив нам, – заметил он.
– Я не пациент, – сказал Камерон в ординаторской сестре доктора Лоренца Миллера. – Я могу подождать, пока доктор найдет для меня время. В крайнем случае, я могу прийти попозже.
– Вас кто-то из полиции, – сказала она врачу в заключение разговора. – Он хочет задать вам пару вопросов о миссис Гаррисон.
Она повторила просьбу Камерона.
Врач, совершенно естественно, заинтересовался.
– Можете пройти к нему, – сообщила она Камерону.
Доктора Миллера забавляло, что на этот раз к нему явился не пациент. А то, что его визитер был из полиции, даже и развеселило его. Он взял сигару, предложил Камерону и затем снова удобно устроился в своем кресле.
– Меньше всего желал бы я проверять ваш пульс, инспектор, или измерять кровяное давление, – шутливо проговорил он. – Хотелось бы мне быть полицейским. Тогда, по крайней мере, я общался бы со здоровыми людьми.
– Со здоровыми преступниками, – сухо заметил Камерон. – И при этом были бы бедняком.
Они перешли к делу. На Камерона врач произвел хорошее впечатление. По крайней мере, он был убежден в его честности.
– Вы лечили миссис Гаррисон, доктор?
– В течение нескольких лет я был их домашним врачом. Когда-то Грэхем был моим школьным товарищем. Он вызвал меня… – Врач взглянул на календарь._____
…По телефону тридцать первого мая рано утром. То, что я увидел, мне не понравилось, но сразу я затруднился поставить диагноз. В тот же день попозже я нанес второй визит и немедленно забрал ее в больницу.
Он понизил голос.
– Больше я не терял времени, но, несмотря на это, было уже поздно. Еще до наступления ночи она умерла!
– И какова была причина смерти?
Врач нахмурился. Какой-то момент он тупо смотрел на пол, будто ему трудно было найти нужное слово.
– Тетанус, – тихо проговорил он, – Не пожелал бы своему злейшему врагу.
Вы сказали, что во время первого визита вам не удалось установить диагноз?
– Это редко удается врачу. Только при втором визите я стал подозревать это. Исследования в больнице подтвердили мое предположение – Он вздохнул, – Было уже поздно вводить сыворотку. Мы ничем не могли ей помочь.
Камерон глубоко вздохнул:
– И отчего, вы считаете, это произошло?
Входя в дом, она поранила себе ногу гвоздем. Но для меня главное было то, что с ней произошло, а не причина заболевания.
Камерон неторопливо кивнул:
– В этом и заключается разница между нами обоими. Я работаю над прошлым, вы – над будущим.
