— Как выглядели ее руки? — вдруг спросила она.— ЕЕ руки, имею я в виду.
Он знал, что она имела в виду. Он скривил лицо и провел рукой по губам, словно хотел избавиться от дурного вкуса во рту.
— Тебе неприятно, что я об этом спрашиваю?—тактично осведомилась она.
— Нет,—• вздохнул он.— Я и без ^того все время думаю о ней. Ее руки, Бог мой, они такие же, как у всех других женщин. Мягкие и белые.
— Нет, я имела в виду, как лежали они? Как держала она их? Ты говорил, что у нее был поврежден затылок.
Только теперь он понял ее.
— Они были у нее наверху. Примерно так.
Он показал ей.
— Она хотела защитить свою шею или, пожалуй, пыталась освободиться. Пальцы у нее были скрючены, словно она пыталась царапаться.
— Тогда она могла оцарапать или поранить убийцу.
— Да, вероятно. Это было единственное, чем она могла защищаться.
Поскольку она ничего больше не сказала, он поднял голову.
— А почему ты спросила об этом?
— Ах, просто так. Я глядела на свои руки и при этом подумала о ней. Извини...
— Хорошо.'
Он снова опустил голову.
Она встала и подошла к кровати.
— Ты сможешь заснуть?
— Попытаюсь. Не буду тебе мешать. Можешь выключить свет.
— Не можешь же ты всю ночь сидеть на краю кровати?
— Как только я ложусь, меня снова одолевает это. Прошлая ночь была такая же. Я все время находился в ужасе, обливался потом. Это было поистине ужасное зрелище. И так неожиданно...
Он до сих пор так и не признался ей об истории с ремнем.
Она задумалась.
— Мы должны что-то предпринять,— сказала она.— Подожди, у меня есть идея.
Она ушла в ванную и вернулась с трубочкой таблеток снотворного.
— Попробуй принимать это, пока не пройдет первоначальный шок. Подойди, давай руку.
Он послушно, как ребенок, проделал это.
Она встряхнула трубочку, и две таблетки высыпались на его ладонь. Затем она выпрямилась и прочла этикетку.
— Рекомендованная доза две таблетки. Я полагаю, в твоем состоянии можно смело принять три. Может быть, даже четыре. Ты решишься принять четыре?
— Да, пожалуй. Лучше одну лишнюю, чем снова это...
Она подала ему стакан воды, и он проглотил таблетки.
— Так, теперь ложись и попытайся заснуть.
Он сконфуженно улыбнулся:
— Ты очень мила ко мне, Флоренс.
— Разве ты ожидал чего-то другого, любимый,— спросила она, полная нежности.
— После всего этого, все же она была...
— Теперь все это позади и забыто. Мне очень жаль, что это окончилось таким жутким образом. По для нас обоих все это теперь отошло в прошлое.
Она взбила ему подушку, накрыла его и выключила свет.
— Спасибо, Флоренс,— проговорил он приглушенным голосом.
— Попытайся уснуть, любимый,— нежно ответила она.
Прошло некоторое время, пока не подействовало снотворное.
Несколько раз он вздрагивал от страха в полусне, переворачивался с одного бока на другой, вздыхал и стонал, пока, наконец, сон не привел его в спасительное бесчувствие и погрузил в забвение.
Только один раз он увидел неясный, расплывчатый сон, который прошел перед ним подобно туману и медленно расплылся в пустоте.
На следующее утро до нее донесся его отчаянный крик из ванной.
Он протянул руки вперед, тыльной стороной ладоней вверх.
— Посмотри и а это. Повсюду. Отчего это у меня произошло? Я обнаружил это только сейчас, когда взялся за кран.
Она приподняла его дрожащую руку и осмотрела ее. Красные следы царапин протянулись по тыльной стороне ладони. Некоторые короче, другие длиннее, иные бледные, светло-красные царапины, другие глубокие, до мяса, темно-красные.
— Тебе не следует снова волноваться,— успокаивала она его.— Ты мог это сделать во сне.
Она взяла его другую руку, осмотрела ее и удивленно покачала головой:
— Может быть, у тебя аллергия к барбитуратам, которые ты вчера принимал? Они могли вызвать у тебя раздражение кожи,- и ты во время сна непроизвольно расчесал руки.
В глазах его был ужас.
— Сейчас я вспомнил. Я видел сон. Появилась она. Ох, это было так страшно!
Он вздрогнул, его лицо стало белым как мел.
— Она хотела... она принуждала меня сделать с ней то, что с ней было сделано. Ты понимаешь, она крепко схватила меня за руки и пыталась приложить их к своему затылку. Естественно, я всеми силами сопротивлялся, но у нее хватка была, как стальная. Она впилась в мои руки своими острыми ногтями и сильно царапала меня. Долгое время я не мог от нее освободиться.
