Похоже, что пережитое сексуальное насилие привлекает пришельцев, давая им повод применить свои целительные способности для лечения душевных ран, защитить жертву жестокости. Например, одна женщина тридцати пяти лет, находясь в сознании, рассказывала, что в четырехлетнем возрасте ее изнасиловал родной отец, и вспоминала, как она потом плакала, сидя в чулане. Она говорит, что несколько уже знакомых пришельцев - а она встречала их с четырнадцатимесячного возраста - явились ее утешать, нашли белье, которое было ей не по размеру, и застегнули ей сандалии.
Кроме того, предпринимались попытки связать похищения пришельцами с ритуалами сатанистов, а
14
также с различными психическими расстройствами, которые, подобно сексуальному насилию, порождены психологическими травмами, в которых задействован механизм диссоциации. Однако необходимо помнить: диссоциация - это средство, используемое личностью, реагирующей на травматический эпизод. Происходящее расщепление позволяет отторгнуть причиняющие боль эмоции, вытесняя их из сознания. Таким образом, остальная часть психики получает возможность функционировать относительно нормально. Сама по себе диссоциация ничего не может сказать об изначальном травматическом переживании. Похищенные на самом деле склонны прибегать к диссоциации как способу справиться с травматическим переживанием. Иначе говоря, они держат опыт похищения за пределами своего сознания. Возможно, это основной защитный механизм, срабатывающий у похищенных. Однако "популярность" этого механизма среди похищенных ничего не говорит о природе изначального травматического переживания. У меня складывается такое впечатление, что мы, психиатры, стоит нам столкнуться с незнакомым нам явлением, хватаемся за известные нам диагнозы и механизмы и употребляем их необоснованно, особенно в тех случаях, когда описываемый феномен недоступен нашему пониманию. Работая с первыми пациентами из числа похищенных, я убедился в справедливости наблюдений своих коллег, пионеров исследования похищений- Мои пациенты рассказывали, что их против воли похищали пришельцы, иногда унося прямо сквозь стены дома. Пришельцы подвергали их насильственным исследованиям, которые имели целью воспроизведение вида. В некоторых случаях похищение наблюдалось независимыми свидетелями. Мои пациенты не страдали очевидными психическими расстройствами, если не считать последствия травматического переживания. Их рассказы отличала эмоциональность, вполне объясняемая, если учесть, что они воспринимали свое переживание как реальное. Более того, похищения происходили во время сайтингов, в присутствии друзей, родственников, посторонних людей, в том числе
15
зетных репортеров или журналистов. Нередко похищения оставляли на теле физические следы: порезы или маленькие язвочки, которые скоро заживали, причем заживление не укладывалось ни в какую известную психодинамическую модель, в отличие от такого известного явления, как стигматы. Короче говоря, я столкнулся с феноменом, который, как я чувствовал, было невозможно объяснить с чисто психиатрических позиций. Тем не менее он был просто невозможен в контексте западного научного мировоззрения.
РАБОТА С "ИСПЫТАВШИМИ"1
Сознавая эту дилемму, я обратился к Томасу Куну, автору классического труда "Структура научных революций", вышедшего в свет в 1962 году. Я знаю Томаса Куна с детства, так как наши родители дружили еще в ту пору, когда жили в Нью-Йорке. Меня водили к Кунам на детские рождественские праздники. Надо сказать, что его жена, Джеханад дама очень эрудированная в области мифологии и фольклора, сообщила мне много весьма полезных сведений. Мне очень пригодилось одно наблюдение Куна. Он заметил: западная научная парадигма закоснела настолько, что стала напоминать средневековую теологию. По словам Куна, система представлений попала в зависимость от структуры, категорий и полярностей языка, таких, как реальное - нереальное, существует - не существует, объективное - субъективное, внутренний - внешний мир и было - не было. Кун порекомендовал мне, чтобы, проводя свои исследования, я, насколько возможно, отвлекся от этих чисто языковых форм и занялся непосредственно сбором сырой информации, не сопоставляя ее со своими представлениями о том, что бывает, не
