Я пытаюсь выяснить, зачем пришельцам наши эмоции. По версии Питера, пришельцы имеют с человеком общие корни. Только в их развитии акцент пришелся на разум, и эмоции со временем отмерли, атрофировались. А у людей эмоции всегда были на первом плане, человек действует, движимый эмоциями. Пришельцы хотели бы, вероятно, позаимствовать у нас эмоциональности.
Как говорит Питер, пришельцы эмоционально тусклые, они хотят кому-то посочувствовать, но у них это не получается. Впрочем, за их глазами угадываются другие глаза, в глубине. "Заглянув в них, я понимаю, что существо хотело бы меня приласкать, но ему нужна для этого моя помощь".
Когда Питер это говорит, в его голосе слышны слезы. Я спрашиваю его, что вызывает у него грусть. Он отвечает, что чувствует себя недостаточно сильным, чтобы защитить своих ближних. Ближними, надо полагать, он считает пришельцев.
Еще в мае, до последнего сеанса гипноза, я договорился с коллегой, клиническим психологом, о проведении серии психометрических тестов. Эти тесты - трудоемки и недешевы, и применительно к испытавшим их делают крайне редко. Мой выбор пал на доктора Стивена Шэпса, сотрудника Гарвард Макли Хоспитэл. Я обратился в столь солидное учреждение, так как рассчитывал, что результаты тестов будут иметь научное значение. К тому времени я достаточно хорошо узнал Питера и был уверен, что он не страдает какой-либо формой психопатии, которая бы объясняла его переживания. Некоторые переживания, связанные с похищениями, и необходимая адаптация вызывали у него стресс. Однако психика Питера функционировала стабильно, это был уравновешенный человек, поддерживающий хорошие отношения с окружающими.
Моя идея заключалась в том, что, подтвердив отсутствие психопатологии объективными методами, я мог отмести домыслы оппонентов, утверждающих, что все испытавшие - ущербные в психическом отношении личности. Обращаясь к доктору Шэпсу, я сомневался, что он даст профессиональное объяснение сообщениям Питера, так как прежде никогда не сталкивался с подобными случаями при тестировании испытавших.
Проведя ряд тестов, доктор Шэпс пришел к заключению, что Питер обладает нормальным уровнем внимания, сосредоточенности, живости, хорошо выражает свои мысли, не проявляет тревожности, не обнаруживает неврологических расстройств, Отмечалась вероятность, что в прошлом пациент испытал сексуальное насилие. Этот пункт особенно интересен, учитывая унизительные процедуры, которым подвергался Питер.
Начиная с мая 1992 года Питер возглавил группу испытавших, взявших на себя смелость в открытую говорить с публикой о своем опыте. В середине июня он участвовал в работе одной из секций конференции по проблемам встреч с пришельцами, организованной физиком Дэвидом Причардом и автором этой книги. Свое десятиминутное выступление Питер посвятил изложению информации, которую узнал на сеансах регрессии, он рассказал, как в период работы со мной он перешел от абсолютного неприятия к пониманию. Он также говорил о глубокой заинтересованности пришельцев в эмоциях, свойственных человеку. По мысли Питера, ограничение оценки феномена его травмирующим воздействием несправедливо. Подобный подход отражает нашу неспособность перейти на более высокий уровень общения, к которому стремятся пришельцы, нам следует научиться понимать их, для чего необходимо раздвинуть горизонты своего сознания. "Это, - сказал Питер, - позволит нам избавиться от страха перед пришельцами".
15 августа Канадский телевизионный канал снял мою часовую беседу с Питером. Мой пациент сказал
372
373
о том, что большинство испытавших, в частности и он сам, реагировали на действия пришельцев позвериному инстинктивно. Он объяснил, что испытавшие оказывались в месте, где их сознание "растягивалось настолько, что едва не лопалось", а подключение доброй воли позволило бы людям установить конструктивные контакты с пришельцами.
В последующие месяцы с разрешения Питера несколько раз транслировались фрагменты наших с ним сеансов, где он чрезвычайно эмоционально делился своими впечатлениями. Впоследствии я решил прекратить эти показы. Я рассчитывал, что публика будет относиться к подобному феномену с большим доверием, но оказалось, что они вызывали не столько рост доверия, сколько эскалацию страха.
