Встречи с Лениным - страница 32

Шрифт
Интервал

стр.

{87} Это он многим своим ученикам, в том числе и Ленину, внушил великое почтение и любовь к Пушкину. Немилосердно ругая сына Керенского и очень хорошо отзываясь о Керенском-отце, Ленин рассказывал об этом П. А. Красикову, а разговор о том возник по следующему поводу. В 1921 г. (или 1920 - не могу точно сказать) Ленин посетил Вхутемас - Высшее художественное училище в Москве. Если не ошибаюсь, в какой-то заметке есть о том и у Крупской. На вопрос Ленина, что читает сейчас молодежь, любит ли она, например, Пушкина студенты и студентки Вхутемаса почти единогласно ответили, что Пушкин "устарел", они его не признают, он "буржуй", представитель "паразитического феодализма", им никто теперь не может увлекаться и все они стоят за Маяковского - он революционер, а как поэт на много выше Пушкина (По словам Ю. П. Денике (журнал "На Рубеже") в СССР издано, главным образом за позднейшие годы, более сорока миллионов экземпляров Пушкина, в том числе около пяти миллионов на других языках, кроме русского. Маятник с 1920 года качнулся в противоположную сторону: от отрицания "буржуя" Пушкина, от признания его "устарелым" - к глубочайшему преклонению пред ним. Это хороший показатель и общественного выздоровления, и роста культуры.).

Ленин слушал это, пожимая плечами. Стихи Маяковского он совершенно не переносил. После посещения Вхутемаса, беседуя с Красиковым, Ленин говорил:

- Совершенно не понимаю увлечения Маяковским. Все его писания штукарство, тарабарщина, на которую наклеено слово "революция". По моему убеждению {88} революции не нужны играющие с революцией шуты гороховые вроде Маяковского. Но если решат, что и они ей нужны - пусть будет так. Только пусть люди меру знают и не охальничают, не ставят шутов, хотя бы они клялись революцией, выше "буржуя" Пушкина и пусть нас не уверяют, что Маяковский на три головы выше Беранже.

- Я передаю, - рассказывал мне Красиков, - подлинные слова Ленина. Можете их записать. Давайте сделаем большое удовольствие Ильичу - трахнем по Маяковскому. Так статью и озаглавим: "Пушкин или Маяковский?". Нужны ли революции шуты гороховые? Конечно, на нас накинутся, а мы скажем: обратитесь к товарищу Ленину, он от своих слов не откажется.

Статья не была написана, но, оставляя в стороне вопрос о нашей компетентности в этой области, она могла быть напечатанной, тогда как теперь, когда Сталин изрек, что "Маяковский был и остается талантливейшим поэтом советской эпохи", "Правда" (No 12 ав. 1951 г.), как всегда лживо заявила, что "многие стихи Маяковского написаны под непосредственным впечатлением выступлений тов. Сталина" - всякая критика сего поэта стала невозможной - ее приказано считать "клеветой классового врага".

Более основательным был у меня разговор с Лениным о Некрасове. Ленин его превосходно знал и, конечно, любил. Ничего удивительного в том нет. На иконостасе нескольких революционных поколений Некрасов неизменно и по праву занимал место любимой иконы. Если, что мне и показалось странноватым, так это почти нежное сочувствие Ленина крестьянофильским пассажам в стихотворениях Некрасова и особенно в "Кому на Руси жить хорошо". В моих глазах это плохо увязывалось с марксистской любовью Ленина к пролетариату, - ведь обычно его мыслили как антипода крестьянства. Говоря о Некрасове я заметил (знаю теперь ошибочно), что {89} хотя он много писал о деревне - у него нет особо хороших описаний природы.

- Ошибаетесь, глубоко ошибаетесь! - воскликнул Ленин, а ну-ка попробуйте найти лучшее чем у Некрасова описание ранней весны. И картавя, катая "р", он продекламировал :

Идет, гудет Зеленый Шум,

Зеленый Шум, весенний Шум,

Как молоком облитые

Стоят сады вишневые

Тихохонько шумят.

Пригреты теплым солнышком

Шумят повеселелые

Сосновые леса.

А рядом новой зеленью

Лепечут песню новую

И липа бледнолистая

И белая березынька

С зеленою косою.

Ленин после этого два раза, точно вталкивая в меня, чтобы я это понял, повторил:

И липа бледнолистая

И белая березынька

С зеленою косою.

- А вы любите липу? - спросил я.

- Это самое, самое любимое мною дерево! С большим жаром продекламированный "Зеленый Шум" и то, что мимоходом уже приходилось слышать от него, - мне показали, что Ленин действительно любит природу, хотя об этом нельзя предположить судя, например, по тем невероятно, до дикости, грубым строкам, которые изредка он посвящал искусству и литературе. "Поэтическая" любовь к природе у человека столь мало поэтического как Ленин, конечно, вызвали у меня удивление, а через несколько дней мне пришлось испытать и другое удивление.


стр.

Похожие книги