Назар постарался скопировать ответы мужика, его интонации. Получилось довольно забавно, и оба они с Ефимом засмеялись. Но Махнев тут же посерьезнел:
— Этакую глыбу нелегко сшевелить с места. Но уж если стронешь — хорошая веха будет в чистом поле! Народ за такими пойдет!..
Ефим оторвался от мыслей. Спустился с полатей по деревянным приступочкам.
На улице возле трактора стояла девчонка лет семнадцати. На трактор она уже, видимо, успела наглядеться и теперь, чувствовалось, ждала тракториста. Увидев Ефима, девчонка спрятала за спину руки. Переборов смущение, поздоровалась:
— Здравствуйте!
И тут же, не дожидаясь ответа на приветствие, спросила:
— А может ваш трактор пять телег с землей увезти?
— Конечно, может, — Ефим с удивлением посмотрел на нее.
Из ворот ограды вышел Елохов. Он слышал этот разговор и теперь шел, улыбаясь.
— Мы вот тут с Анфиской решили: пахать-то поедем еще дня через два-три, так пока торфу на поля повозить…
Он по-отечески ласково посмотрел на девчонку.
— Это она мне подсказала мысль. Ты, говорит, дядя Осип, знаешь, почему у Балыбина такой ядреный ячмень родится? Мама каждую весну ему торф на огород возит… А я вспомнил: на Паточине целые бурты его пропадают, еще коммунары заготовляли.
Через час всполошилась вся Ошлань — по деревне шел невиданный доселе обоз. Впереди — трактор с красным лоскутом на радиаторе, а за ним подцеплены одна за другой шесть телег: столько колесного инвентаря имел колхоз в наличии. В каждой телеге — по два-три человека с лопатами, в основном парни и девушки — члены комсомольской ячейки. Анфиска стояла в головной телеге, опершись на черень лопаты.
Елохов сначала торопливо шагал рядом с обозом. Потом вскочил на полик трактора и встал рядом с трактористом.
— Ты вчера не прав был — пень хотел вывернуть! Не для того трактор! Вот надо так всегда, как сегодня! — стараясь перекрыть шум двигателя, кричал Елохов Ефиму. И тут же обернулся к Анфиске: — Песню бы сейчас надо! Песню!
Анфиску охватило такое радостное чувство, какого она еще не испытывала за свои семнадцать лет. Ей и самой хотелось петь громко и безудержно, но как назло из памяти вылетели все революционные песни, какие она узнала от Елохова и учительницы.
Ой, да ты, калинушка,
Ой, да ты, малинушка,
Ой, да ты не стой, не стой
На горе крутой!
Как-то само собой запелось. Парни и девчата подхватили:
Ой, да ты не стой, не стой
На горе крутой…
Голоса звучали дружно и громко. Ив оград высовывались удивленные лица ошланцев. А песня уплывала все дальше с обозом. И было в ней, такой знакомой песне, для хуторян что-то новое, необыкновенное.
3
Трактор, рокоча и окутываясь дымом, шустро развернулся на лугах в самой притыке леса. Земля здесь никогда еще не испытывала на себе такую тяжесть и сейчас под стальными шпорами оголилась из-под дерновых кочек черными жирными ранами.
Стих мотор, и комсомольцы повскакали с мест. Кто-то с размаху вонзил лопату в бурт, уже заросший травой, почерпнул торфа и бросил в телегу. Он мягким шлепком стукнулся о дно. И закипела работа. Захрустел дерн, послышалось учащенное дыхание, покрякивание, звон лопат о телеги. Рядом с Анфиской трудились пять человек. Иногда двое-трое, зачерпнув землю, бросали ее в телегу вместе. Звякали друг о друга лопаты. Ребята торопились, получалась заминка. Анфиска отошла в сторонку, окинула взглядом место действия:
— Стойте! Видите, что получается? Мешаем друг другу. А давайте разделимся по двое-трое на телегу… Так быстрее погрузим.
Еще дружнее закипела работа. Анфиске на пару с Антоном Журьиным, неразговорчивым, мешковатым парнем, досталась последняя от трактора телега. Перекинув длинную косу с груди на спину, девушка азартно принялась за работу.
— А ну, кто быстрее загрузит телегу? — крикнул кто-то.
Быстро вырастали черные холмики на телегах, взлетали вверх и опускались вниз, вразнобой и вместе, лопаты.
Ефим раз-другой обошел вокруг трактора, поколдовал что-то у мотора и теперь, встав на прицепную серьгу, смотрел на работающих. Разгоревшийся азарт не оставил его равнодушным. «Жаль, не догадался прихватить лопату для себя», — подосадовал Ефим.
