Эх, если бы все! Когда «сдали карты», на руках у меня были одни шестерки, а единственный козырь, то, что мною все это рождено, мое детище, так про это сказали, чтобы я помолчал, поскольку наверх доложили, что это «инициатива снизу», то есть масс. Вот так ускользнула у меня из рук жар-птица и даже перышка волшебного на память не оставила.
«Ты человек творческий, с фантазией, — сказала Татьяна Ивановна, — это в тебе положительное, но сейчас нужен крепкий организатор. Руководство приняло решение поручить Болутве возглавить это дело. У него и режиссер на это есть, крепкий, проверенный, и хватка…»
Если бы коммунист мог заплакать, я бы заплакал.
У Татьяны Иванны добрая душа, она сразу мою боль почувствовала: «Ты, Неопехедер, не думай, что тебя кто-то от этого дела отодвигает. Будешь работать как миленький. Я скажу Болутве, чтобы он с тебя не слезал. Придумал — теперь воплощай!»
Для искренности скажу, что Болутву я знал еще по комсомолу. В обстановке внеслужебной он был человеком веселым и неглупым собеседником, никогда лишнего не проронит. Роста высокого и внешности приятной, но, когда доходило до дела, всех давил. Своей наружностью, принужденно деланной, с умеренным акцентом на моду, он как бы заранее оповещал о своем усердии. При внешней стройности меня всегда изумляла в нем внутренняя округлость, все с него скатывалось, все стекало, а сам он тоже все время катился, и только в гору. После того как все рухнуло, Бюро по событиям у Финляндского вокзала поручили кому готовить? Болутве! Как «владеющему вопросом». Он подготовил вопрос, выговоров навешал, как игрушек на елку, и себя не забыл, вписал в проект решения «поставить на вид», так его еще за самокритичность похвалили. Приходится только завидовать таким людям, которые даже молча, одним своим видом и выражением лица говорят о готовности умереть за правду или убить. Такие люди с необыкновенной легкостью в нужную минуту приобретают вид жертвы собственной искренности, чем обычно и вызывают сочувствие старших и вышестоящих.
Проект
(Секретно)
Об увековечении и приведении в порядок
историко-революционных памятников и исторических мест
1. Установить на здании ЛПИ им. Калинина мемориальную доску: «В декабре 1905 года Владимир Ильич Ленин был в здании политехнического института и осматривал подпольную мастерскую по изготовлению бомб».
2. Увековечить путь В. И. Ленина из последней подпольной квартиры на Сердобольской ул. в Смольный 24 октября 1917 года:
а) установить скульптуру В. И. Ленина в сквере у исторического дома;
б) установить монументальную карту «Путь Ленина» от Сердобольской ул. в Смольный;
в) установить мемориальную доску на доме № 56 по пр. К. Маркса, где в помещении Выборгского райкома партии В. И. Ленину в 1917 году был вручен партийный билет № 600 и куда он приходил с Н. К. Крупской платить членские взносы.
3. Торжественно отметить 50-летие со дня возвращения В. И. Ленина из вынужденной эмиграции в Петроград 3 апреля 1917 года.
Организовать факельное шествие трудящихся к Финляндскому вокзалу, к месту встречи В. И. Ленина 3 апреля 1917 года.
Еще долго чувствуя за своей спиной благодетельное дыхание Авчарниковой Нины Петровны, обладавшей поразительной партийной красотой, Болутва руками своего приятеля, «режиссера народных празднеств» Чикоруди, устраивал всевозможные торжества вроде «Алых парусов» на Неве, «Куем мы счастия ключи» в ЦПКиО и то ли «Товарищ книга», то ли «Товарищ песня» на стадионе им. С. М. Кирова.
Уж не знаю, как там относительно меня ориентировала Татьяна Иванна Болутву, только он и не думал на меня «залезать», я сам его искал целую неделю. Только через неделю поймал, захожу и на самой дружеской ноге спрашиваю: «Как дела, Александр Ерминигельдович, какие идеи?» Он долго и неподвижно смотрел на меня, будто ждал, пока звуки моей речи преодолеют огромное пространство, нас разделяющее, и до него донесутся, и когда сказанное вроде бы до него донеслось, заговорил поспешно, все так же неподвижно глядя мне куда-то в ухо: «Хорошо, что ты зашел. С идеями покончено, план-прикидка есть, все заметано, подключен Выборгский дворец культуры, надо решать практические вопросы. — И снова замолчал, глядя, как у меня мысленно вытягивается лицо. — В общем, так. Самое узкое место, как я понимаю, это броневик. Музейный броневик только через труп Голицына. Не дадут. Да и выглядит он мелковато. Решай с броневиком. Срок — до тридцать первого марта. Держи контакт с художником… с заслуженным художником РСФСР… — все-таки заглянул в настольную шестидневку: —…c Егором Петровичем Окнопевцевым… Вот его телефон, он отвечает за все оформление, будешь ему помогать организационно».
