— Мой генерал говорит, что коммунисты пока что едут в одном с ним поезде. Как и социалисты. Но поезд ведет он. Именно он, а не пассажиры, решает, на какой станции остановиться.
— У пассажиров обычно есть билеты до определенного пункта следования.
— Мой генерал говорит, что ему будет легче вам все объяснить, когда вы немного узнаете его страну. Мой генерал хотел бы до вашего отъезда в Европу хоть раз посмотреть на свою страну вашими глазами. Глазами иностранки. Он говорит, они у вас очень красивые.
Значит, редактор был прав, подумала она, ему нравятся женщины, он считает, что все они доступны, власть явно стимулирует сексуальность... Обаяние тоже может стимулировать сексуальность; у Жана было море обаяния, он излучал обаяние с мастерством политика, но она покончила с обаянием и стимулами.
— Теперь, когда у генерала есть власть, — сказала она, — он, наверное, находит, что все женщины легко доступны.
Сержант Гурдиан улыбнулся. И не перевел.
— Полагаю, он наслаждается своей властью, — сказала она и чуть было не добавила: «И своими женщинами».
Она решила задать вопрос, который иногда, как она выяснила, на удивление хорошо срабатывал:
— Что ему снится ночью? Ему снятся женщины? — и с издевкой продолжала. — Или ему снятся договоренности, которых он достигнет с гринго?
Усталые оскорбленные глаза взглянули на стену позади нее. И она даже поняла ту единственную фразу, которую он произнес в ответ на ее вопрос:
— La muerte.
— Ему снится смерть, — перевел сержант, хотя в этом уже не было необходимости.
На этом можно было бы построить статью, подумала она с ненавистью к самой себе.
