Люк закрыл глаза. «Просто развлеклись». Погружаясь в сон, он ощущал разочарование от ее слов.
Когда Люк проснулся и увидел слабый утренний свет, то понял одновременно две вещи: голова у него не болит, а Мелани лежит рядом с ним.
Сколько раз он мечтал о том, чтобы просыпаться рядом с ней!
Он заметил — она еще спит. Длинные черные ресницы Мелани касались щек цвета слоновой кости. Ее дыхание было неторопливым и размеренным.
Но так продолжалось недолго. Пошевелившись, она нахмурилась и придвинулась ближе к Люку. Он тоже передвинулся, не давая ей возможности коснуться коленкой его паха. Мелани помяла пальцами лацканы его халата. Люк помнил, что она всегда беспокойно спала.
За окном распевали птицы. В камине по-прежнему тлели поленья, и в комнате было тепло. Должно быть, Мелани подбросила в камин дров, прежде чем уснуть. Люк встревоженно задался вопросом: не наблюдала ли она за ним ночью?
Ему вдруг стало интересно: как она отреагирует, если он проведет губами по ее тонкой ключице? Или коснется ее языком? Или поцелует в разомкнутые губы?
Ресницы Мелани дрогнули. Открыв глаза, она посмотрела на Люка в упор — сначала в замешательстве, потом осознанно.
Не сдержавшись, он заправил прядь волос ей за ухо.
— Доброе утро.
— Привет.
От звука ее хрипловатого голоса по его телу разлилось тепло. Люк насторожился, когда Мелани томно потянулась. Внезапно она резко остановилась, в ее взгляде мелькнуло понимание.
— Кажется, я тоже уснула…
Люк почувствовал, как Мелани отстраняется от него и физически, и эмоционально. Не раздумывая, он обхватил рукой ее затылок, и ее сонный взгляд стал испуганным.
— Да, уснула. Спасибо, что была моим ангелом-хранителем ночью.
Прежде чем она успела ответить, он поцеловал ее в губы.
Несколько секунд Мелани пребывала в ошеломлении, потом обмякла. Люк запустил пальцы в ее густые шелковистые волосы. Затем он ощутил ее руку на своей груди, услышал приглушенный стон. С большим трудом он отстранился от Мелани и посмотрел в серые глаза. Страсть в ее взгляде уступала место настороженности.
Почувствовав сожаление, он погладил ее по щеке:
— Все в порядке, Мел. Мы просто поцеловались.
— С тобой мы не «просто целуемся», Люк. Ты заставляешь меня забыть обо всем.
Люк подался в ее сторону, но она быстро встала с дивана, и его рука безвольно опустилась.
— Из-за тебя я обо всем забываю, — прошептала она, касаясь рукой губ.
— Почему ты против этого? — спросил он, не понимая, отчего слова, которым следовало льстить его мужскому самолюбию, так похожи на отвержение.
— Мы оба изменились.
— В этом нельзя быть такой уверенной. Несколько минут назад нам было хорошо…
Обхватив себя руками, она отвернулась:
— Я так не думаю.
— Почему нет? — не удержавшись, спросил он.
— Я работаю полный рабочий день, беру подработку. Я нужна детям. У меня нет времени на… на что-то, кроме работы.
Было ясно — Мелани лжет. И Люк решил докопаться до истины и понять, почему она ему отказала.
Стараясь избежать проницательного взгляда Люка, которым он буравил дырки в ее спине, Мелани уставилась в окно. Она едва заметила, как первые лучи солнца освещают мокрую листву, и не услышала счастливый смех кукабарры.
Она не могла возобновить отношения с Люком по одной причине: он сам этого не захочет, как только она расскажет ему всю историю. Она не сдвинулась с места, услышав тихое скрипение кожаного дивана и слабый звон бокалов.
Мелани повернулась к Люку:
— Я приготовлю завтрак, как только оденусь. — Она с трудом выдерживала его изучающий взгляд, которым он осматривал ее с головы до ног. — Лимузин приедет за тобой в десять часов.
— Я поеду с тобой.
Она покачала головой — ей не нужны дополнительные проблемы.
— Мне нужно прибраться в доме. Я поеду позже. Тебе незачем меня ждать.
«И незачем на меня пялиться!»
— Лимузин приедет через три часа, а уборка займет меньше времени. Перед отъездом мы даже успеем осмотреть окрестности.
— Пойдешь в этих ботинках?
Он взглянул на еще влажные дорогие кожаные ботинки у камина.
— У меня дома еще две пары. Давай побегаем трусцой. Так мы точно согреемся.
Как будто она недостаточно согрелась!
