— Для чего нужны все эти разрушения?
— Чтобы испепелить слуг диавола, самого Молоха; спасти воистину любящих Бога. Осознайте же момент и поспешите очистить Сердце жизни вашей — Священную Чашу Накоплений Творца Небесного во всех вас! Только Чистота Чаши может спасти, не понимаете?
Я вспомнил, Алекс Андр занят сейчас трудом воистину титаническим — строит над Алтаем Сферу, радиус которой составляет 2242 километра. На грани фантастики, конечно, но кто знает… Спросил и об этом: зачем нужна Сфера? Чтобы спастись от Гравитационной Волны?
— Когда Сфера будет готова, Я, Демиург Мира и Спаситель ваш, введу в нее нужных Мне людей с очищенной Чашей, и Я выведу Мне ненужных.
— Работа продвигается успешно?
— За сутки Я "прохожу" по пятьдесят километров.
— По земле?
— Я строю Сферу, неужели не понятно?!
— Значит, каждый день по пятьдесят километров во все стороны — как бы из одной точки?
— Да, из точки, где мы находимся. Именно здесь — Анахата Земли. Именно сюда я приглашаю званых и избранных — Тебя, на- пример, мать свою, сестру, даже Милицу, еще некоторых… Не все хотят слышать. Имеющие уши — не слышат! Мать выдвигает мне идиотский ультиматум — вернуться к ней, заняться хозяйством, быть хозяином… Она в своем уме? Вернуться нам сейчас в мир — это значит умереть на третий день от отравления вашими ядовитыми излучениями — не понимаете? Не мы к вам должны вернуться, а вы к нам прийти сюда на поселение, других вариантов нет.
— Но мать не может бросить дом… Да и куда прийти? Вот сюда, в эту избушку?
— Пусть продаст дом, купит в Усть-Коксе.
— Это легко сказать, не так-то просто сделать.
— Я вижу, вы все там рехнулись! Не понимаете, жизни вашей, вас всем, осталось не больше двух лет! Вы нам выдвигаете свои идиотские ультиматумы, Голограмма Мира — свои, смертные! Учтите, за всякое скверное слово ваше в Мой адрес, за непослушание Голограмма Мира приговаривает вас к одному — к. Смерти. Даю срок опомниться всем и быть здесь — до тридцатого апреля сего года. Все!
— То есть на размышление осталось чуть больше месяца? Это нереально, так не получится… Но он не слушал меня.
— Учтите, придете с должным уважением — как к Демиургу Мира вашего, — дам вам спасение и дам объяснение Законов Пространства, рекомендации. Несмертие вам подарю всем — разве мало?! Но если придете с камнем за пазухой, предупреждаю, передай всем, и особенно Милице своей, — срок вашей кончины приближу, испепелю!
Далее началось то, о чем и вспоминать не хочется. Алекс Андр вдруг на глазах сделался как одержимый. Может, это и было настоящее одержание. Он начал орать, именно орать, натужно и истерично, что Милица моя, такая-сякая… Я нисколько не знаю ее прежнюю жизнь, а она, эта ее жизнь…
О Господи! Как я только все это выдержал. Первым порывом было — вскочить и заорать в ответ, что это неправда! Неправда! Что он мелет, не зная что, неведомо для чего и зачем… Потребовать, чтобы он. Спаситель и Демиург, немедленно перестал оскорблять, человека, постыдился бы хотя своей Лены, уж она-то наверняка знает Милицу… И вторым моим движением, стремлением было — вообще выскочить вон из этой душной избушки, подальше, подальше!
Но куда бежать — в ночь? В тайгу? Нет, это безумие, безумие. И высказать ему все в глаза, вот этому орущему с пеной у рта, одержимому, высказать все, что о нем теперь думаю, — это значит то же самое, что и уйти немедленно, хлопнув дверью, раствориться в тайге. Это значит порвать с ним, порвать навсегда. Порвать с Заколдованным Принцем, именно — с Заколдованным, теперь я не сомневался нисколько.
Немного успокоившись, я начал думать о том, какая все-таки черная неблагодарность с его стороны — вот сейчас, в отсутствие Милицы, поливать ее грязью. Ведь она сюда же, в эту избушку, таскала тяжелейшие, неподъемные даже для здорового мужчины рюкзаки, последнее отрывала от себя — масло, сметану, творог, крупы разные, банки с вареньем и медом, чтобы ему, Саше, было здесь сытно и хорошо, чтобы его Лена с дитем ни в чем не нуждалась… Откуда такая неблагодарность у человека, называющего себя Демиургом Мира, Спасителем, Жизнедателем?
