— Мне надо об этом хорошенько подумать, — надула губки Пенелопа.
Я встретил Ванессу, когда та выходила с поезда на Кембридж. Мы прошли через Бишопсгейт и боковые улочки к Спайталфилдзу. На углу Черч-стрит группа американских туристов слушала россказни гида, объяснявшего им, что в этом районе произошло множество ужасающих убийств. Люди входили в паб "Джек Потрошитель" и выходили оттуда с чашками чая и кофе в руках. Бар в этом заведении мне всегда казался несколько мрачноватым: на черных стенах висели вырезки из старых газет, но кроме нескольких стульев возле стены место было почти пустым, что, впрочем, делало его только еще более удобным для туристов.
— Эти дома построили в восемнадцатом столетии, — вещал специалист по убийствам, тыкая пальцем в сторону Черч-стрит, — богатые торговцы шелком. В 1888 году они превратились в трущобы. Двадцать лет назад вы могли купить любое из этих зданий за четырнадцать тысяч фунтов. Теперь любое из них обойдется вам не меньше, чем в триста тысяч. Это дает яркое представление об изменениях, произошедших в этом районе.
Церковь Крайстчерч была закрыта на реставрацию. Вид у нее был такой, словно она пребывала в запустении уже много лет. В другом конце улицы огромная толпа мусульман выходила из дверей мечети "Джамме Масджид", которая в прошлом была Хоральной Синагогой, а еще раньше — когда ее построили в 1743 году — гугенотской церковью. Это был район, в котором процесс культурной гибридизации, растянувшийся на несколько столетий, привел к фантастическим нововведениям в образе жизни многоязыкой толпы, которая оживляла эти улицы. Энергетику, которая присуща этим местам, вы не найдете ни в одной другой части Лондона.
— Как все прошло со студентами? — спросил я Ванессу, пока мы шагали к "Ист-Энд Кебабиш", пожалуй лучшему индийскому ресторану на Брик-лэйн.
— Как нельзя лучше, — заверила меня Холт. — Я побывала у них в гостях и меня трахнули разом парней так семь, не меньше. Похоже я им понравилась. Я уверена, что кое-кто из них натужится и заплатит вступительные взносы в наш орден. Большинству из них интереснее оргии, чем магия, поэтому если наобещать им пизду с утра до вечера, они быстренько раскошелят своих предков на деньги.
— Профаны погружены в глубокий сон, — лаконично заключил я.
Я заказал два специальных пива, овощное кари и пару лепешек. Мы ели в молчании, поскольку мне было известно, что большинство из того, что я хотел бы сказать, может обидеть набожных мусульман, которым принадлежал этот недорогой ресторан. Мой суккуб заметно раздулся с тех пор, как мы познакомились и я уже почти был готов к тому, чтобы изгнать ее из мира смертных в мир духов. Я решил, что на следующий день я отведу Ванессу в Уолберсвик и там избавлюсь от нее навсегда.
С Брик-лэйн мы свернули на Черч-стрит, а оттуда — на Гринвич-Хай-роуд. "Пистакиос Кафе" напротив ресторана "Сокровище Китая" было закрыто. Можно было еще заглянуть в "Bar du Musee", но, в конце концов, я отвел Холт в паб "Карета и Кони" на противоположной стороне в крытом рынке, где я произнес пламенную речь в защиту эля.
— Любитель эля, — провозгласил я, предварительно взобравшись на удобно расположенный столик с кружкой в руке, — возносится как на волшебном эле-ваторе туда, где его окружают возвышенные эле-менты, после вдыхания которых неожиданное толкование Писания и смелая трактовка сложнейших юридических казусов становятся для него делом эле-ментарным.
Затем мы начали шумно выпивать в компании барменов, пьянчуг, алкоголиков, дебоширов, бухариков, выпивох, буйных пьяниц, тихих пьяниц, запойных пьяниц, вакхантов, дионисийцев, дипсоманов, любителей залить за воротник, пропустить по маленькой, принять на грудь, дерябнуть, дернуть, опрокинуть, всосать, поддатых, нажравшихся, нализавшихся, накативших, набузгавшихся вдрызг, до зеленых соплей, до белых тапочек, до поросячьего визга, в муку, в белье, спиртолюбов, алконавтов и прочих членов нашего славного братства. Пропустив несколько кружек я повел многочисленную компанию новообретенных друзей к пабу "Адмирал Харви" на Коллидж-эпроуч.
