В свое время в ЦСКА пригласили (я тоже принимал участие в этом) Анатолия Масляева. Это был неплохой футболист, но еще в детстве научившийся пить, курить, крепко ругаться. Временами казалось, что пройдет еще немного времени, и полузащитник ЦСКА заиграет в силу игрока сборной СССР. Но шли месяцы, потом годы, а он оставался всего лишь неплохим футболистом. Не больше. Сказывались нарушения спортивного режима. Однажды Толя поскандалил со швейцаром ресторана ВТО, а у подоспевшего на шум милиционера, хотя сам и был невысокого роста, ухитрился сорвать погон.
Но и после этого Бобров не пошел в отношении Масляева на крайнюю меру – на его отчисление.
– Мы ведь оторвали Толю от шпаны. Это труднее, чем оторвать от водки. Классным футболистом он, пожалуй, не станет. А человеком должен стать. Иначе быть не может.
После того, как Бобров расстался с ЦСКА, Масляев в армейском клубе пробыл недолго, его отправили играть за ростовский СКА, а потом он исчез из большого спорта. Рядом с Масляевым не нашлось тренеров, схожих с Бобровым…
Возвратившись в хоккей, Бобров прекрасно понимал, что ему, одному из немногих хоккейных специалистов, удостоенному звания «Заслуженный тренер СССР», все предстоит начинать едва ли не самого начала – за четыре с половиной года в хоккее утекло много воды и «натекло» много нового.
А когда зональный турнир на приз «Советского спорта» закончился, и Всеволод зримо увидел, что его, им ведомая, по сути дела наспех скомплектованная команда может многое показать (а что будет, если с ней поработать больше!), то, конечно, оказался в прекрасном расположении духа. Он всегда радовался, когда он и его партнеры побеждали в любом матче или турнире. Став тренером, точно так же всегда радовался за подопечных – ведь они сражались, падали на лед, не жалея себя, бросались наперерез летевшей, как снаряд, шайбе.
Он знал всегда вкус победы, он знал дорогую цену любому успеху в спорте. Все это вместе взятое и объясняет, почему после окончания зонального турнира на приз «Советского спорта» был настроен так, будто для него счастливо закончился по крайней мере чемпионат страны.
В тот вечер Бобров появился у меня вместе с Виктором Шуваловым. Как непохожи были на Боброва его партнеры по знаменитой первой тройке состава сборной СССР! Впрочем, у них и между собой не было ничего общего. Бабич, особенно в последние годы жизни, это – сгусток нервов, темперамент, огонь, ершистый человек, беспредельно преданный Боброву и готовый пойти за ним на край света, а если понадобится, пожертвовать всем, чем угодно.
Для Шувалова Бобров тоже многое значил в жизни, но так как он был от природы скупым на слово человеком, у него эта преданность никогда не вырывалась наружу. Лишь на кладбище, когда гроб с телом Боброва опускали в могилу, по щеке Шувалова скатилась одна-единственная слеза.
Бабич, исключительно честный человек, в пылу иного спора мог в защиту Боброва наговорить оппоненту массу колкостей. Однажды, услышав, что Валентин Гранаткин, ответственный футбольный работник, распространяет про Боброва нелепый слух, Бабич сначала вскипел, а затем настолько расчувствовался (к пятидесяти годам у него пошаливали нервы), что на глазах едва не появились слезы. «Да как смеет говорить о Севке такое…»
Бобров любил обоих партнеров. Широко улыбался, когда ему рассказывали, как Бабич, работая далеко от Москвы (например, с хоккеистами Национальной народной армии ГДР или с омской командой «Аэрофлот» в Омске), проникновенно переживает за бывших партнеров, за родной армейский клуб.
А как внимательно следил Бобров за учебой сына Бабича, огорчался его школьными «двойками», радовался «пятеркам», потом поздравлял Николая с поступлением в институт, а затем с началом ответственной работы за рубежом. Бобров в июне 1972 года как-то сразу постарел, изменился, когда узнал о неожиданной кончине Евгения Макаровича…
Шувалов тоже был предметом любви и внимания, а порой и забот Боброва, считавшего Виктора после того, как тот стал тренером, невезучим человеком. Поначалу, едва оставив лед, Шувалов работал без нареканий. Более того, о нем говорили как о перспективном тренере. Это было оправданно, поскольку команда МВО, которую он возглавлял, выступала стабильно, а главное, ежегодно давала солидное пополнение ЦСКА. А потом произошло непредвиденное.
