Вот как. Любопытно.
– А что он натворил до того? – мгновенно интересуется Алекс.
– Мало ли.
Не очень разговорчивый субъект. Или тема неприятна. Лучше говорить, глядя в глаза.
– Мы можем встретиться? – просит Алекс.
– Давайте. Как у всех нормальных людей, у меня сегодня выходной.
– – – – – – -
Потрескивают на морозе бенгальские огни утренних троллейбусов. Отфыркиваясь снежными брызгами, любимое полноприводное чудо Алекса причаливает к нужному адресу. И как он раньше жил без машины?
Подъезд, домофон, лифт. Агеенко встретил в дверях.
– Анатолий?
– Алекс?
Краткое рукопожатие до легкого хруста, словно выяснение, кто главнее. Убедившись, что противник сдаваться не собирается, они улыбаются друг другу. Дверь перед гостем распахивается сильнее.
У Анатолия неуютно. Чувствуется, что в доме нет женщины. Постоянной. Или желающей чувствовать себя хозяйкой.
Агеенко откидывает с кресла спортивные штаны, предлагает сесть, а сам, сложив руки на груди, располагается напротив:
– Интересуетесь Кириллом?
– Очень. – Искренность в глазах. – И его будущей женой. Извините, если напоминаю о неприятном.
– Да ладно, какое там.– Агеенко устало машет рукой. – Хотя… не без этого.
– Почему вы с Аленой разошлись? Из-за него?
– Как посмотреть. Честно говоря, все было предопределено задолго до Кирилла.
Взглядом Алекс просит расшифровать.
Анатолий опускает кисти рук на подлокотники. Вылитый царь на троне. Только без царства.
– Я по жизни человек не семейный. Не потому, что не могу, а не хочу. Не требую от других большего, чем могут дать, и не выношу, когда этого требуют от меня. Нет ничего лучше свободных отношений. Сейчас мне хорошо, у меня все так, как нужно. – Агеенко вспоминает, что спрашивали не о нем. – С Аленой в этом плане тоже все было в порядке.
Алекс внимательно слушает.
– Мы с Аленой не мешали друг другу жить, – продолжается исповедь. – Судьба свела нас, когда мне нужна была нежность, ей – сила, помощь и защита. Это именно то основание, те три кита, на которых строились наши отношения. Не больше. Плюс разница в возрасте – мне глубоко за сорок. Почти в два раза. Я понимал, что это не могло длиться долго. Каждый дал другому что мог.
– И тут появляется Кирилл… – подгоняет Алекс, – молодой, интересный…
Пыл рассказчика, только что пошедший на убыль, снова взлетает:
– Нет.
– Что – нет?
Недоумение гостя льстит рассказчику как оратору.
– Кирилл потом. – Ухмылка против поднятых бровей. – Сначала Аленка связалась с Вовкой, а он мой ровесник.
– – – – – – -
Любовь – культурная надстройка на половом инстинкте, направленном на существование и размножение вида. Да, именно так, если ты ученый сухарь. Потому что любовь – это нечто, что чувствуешь, но объяснить не можешь.
Ох, как чувствуешь…
Чертовы домофоны. Чтоб их, в пекло через задницу, и много других случайно вырвавшихся нехороших слов. Кирилл гордится великим и могучим, но сейчас хочет орать обыденным обидным.
Открывать подъездную дверь никто не желает.
– Пожалуйста! – умоляет он. – Это срочно!
Смилостивилась одна старушка с самого верхнего, долгие ей лета. Щелчок запора слышен и снаружи. Зуммер. Кирилл ныряет внутрь.
Пусть сначала пятый. На нужную сторону выходят две квартиры. Кирилл начинает с ближней.
Сердце выпрыгивает. Дзинь-дзинь! Тишина. Еще раз: дзинь-дзинь! То же самое. Вот тебе и суббота.
Он перелетает к другой двери. Здесь ждет удача.
– Простите… – Кирилл склоняется к образовавшейся щели. – Вчера кто-то снял на телефон машину у соседнего подъезда. Не подскажете…
– Нет. – С резким стуком щель схлопывается.
Нервы. Кулаки побелели. Костяшки пальцев хотят наружу.
Ноги несут вверх.
Шестой, справа. Кнопка, пиликанье, шаги.
– Скажите…
– Вы кто?
– Сосед из другого подъезда. Можно один вопрос?
– Если быстро.
– Вчера…
– Вчера нас не было дома. Извините.
Слева. «Дрррр», – словно не звонок, а магазинная сигнализация. Зато хорошо слышно. Затемнение в глазке – кто-то смотрит и не спешит отворять.
«Дррр», – еще раз.
– Откройте, пожалуйста. – Кирилл дрожит от нетерпения. – Я не уйду, пока не поговорю. Всего один вопрос…
То ли похожая на угрозу просьба почему-то срабатывает, то ли там долго раскочегариваются. Скрип отворяемой двери ласкает уши.
