Всемирный следопыт, 1930 № 09 - страница 37

На кремнистых почвах растут каштановые деревья, обыкновенный дрок и лекарственная наперстянка (Digitalis), с кистью красных цветов, похожих на наперсток. Среди песчаных просторов юго-востока СССР, где путник напрасно будет искать глоток воды, встречаются бессмертники, лапчатка песчаная, типчак и колючка, а для полупустынь Туркменистана характерны тамариск и корявые кусты, не дающие тени саксаула. Стебли бессмертника настолько сухи, что букет сорванных цветов этого растения почти не меняет внешнего вида в течение нескольких лет.

В тропических странах коричневое дерево может расти только на чистом песке. На песчаных дюнах и по берегам морей встречаются осоки песчаные (Carex arenaria) и кустарники облепихи, душистые ягоды которой между прочим идут на варенье. Осоки вместе со злаками нередко образуют дерновистые луга на «кислых» почвах болотистых местностей.

В отличие от сосны ель предпочитает селиться на глинистых почвах. В украинских степях, по склонам глинистых оврагов и долин, растет душистый чебрец и скабиоза голубиная. Растительность глинистых почв представляет интерес еще потому, что в глинах содержится такой важный металл, как алюминий. На глинах Утахского плоскогорья укореняется исключительно полынь (Artemisia).

Подсолнечник, кукуруза и свекловица считаются поташными[10]), так как свыше трех четвертей золы этих растений состоит из щелочей. Зола стеблей подсолнечника, например, используется в промышленности для изготовления мыла, стекла и т. д. Киргизы-ауши (охотники) натирают золой саксаула свеже снятые шкуры пушных зверей с целью удаления остатков жира.

Наконец, косвенное значение в горном деле растения имеют во время стихийных явлений в природе. Когда проносятся колоссальной силы ураган и тайфун, то вырываются столетние деревья, которые глубоко укоренились в почве. Вместе с корнями и землей обнажаются при этом горные породы, содержащие, например, золотоносные россыпи, железные или медные руды, о существовании которых прежде ничего не было известно. Иногда после лесных пожаров, где-либо в сибирской тайге или среди лесных массивов Уральских гор, удается обнаружить залегание горных пород, имеющих важное экономическое значение.

Немецкий натуралист Фридрих Гедде произвел любопытный опыт с муравьями. Вот его описание.

«В еловом лесу на высоте 3000 футов в Австрийских Альпах под сваленной елью находится большой муравейник, об’емом приблизительно в 10 кубических футов; он сложен из хвои, сухих сломанных веток, полусгнившей листвы и мелкого гравия.

В 9 ч. 45 м. утра я воткнул в муравейник стеариновую свечу так, что ее конец возвышался над муравейником приблизительно на 1 дюйм.

Муравьи занимались своим делом, охотясь за паразитами — лесными клещами. Клещи двигались быстро, но муравьи поспевали за ними, бегая по свече.

В 9 ч. 55 м. я зажег свечу. Над фитилем поднялось пламя дюйма полтора в высоту.

Тотчас же ближайшие к огню муравьи отскочили прочь и стали рассматривать его. Через несколько секунд наиболее храбрые решили прыгнуть в огонь и загасить его своим телом, но погибли зря. Около фитиля лежало шесть обожженных трупов.

Тогда зашевелилось все племя. Бесполезные прыжки в огонь прекратились, и я заметил несколько сильных муравьев, которые осторожно всползли наверх и разместились на краю свечи, встав на самом краю на задние ноги и откинув головы и передние ноги. Средние ноги балансировали и направляли заднюю часть туловища на пламя.

Стоя в этом положении, храбрые насекомые начали выпускать из хвостовой части тела тонкую струйку жидкости, под действием которой пламя начало потрескивать.

Сбить пламя было нелегко. Свеча возвышалась иад муравейником, и муравьям приходилось взбираться по стеариновой стенке, и при малейшем неосторожном движении пламя сжигало насекомых.

Каждый муравей-пожарный выдерживал две-три секунды и валился мертвым, но на его место прибывали все новые и лили струи не только на пламя, но старались направлять его на фитиль.

И вдруг (от удачного ли нападения) пламя опало. Снова и снова падали обожженные герои, плавая в расплавленном стеарине.