Вот и всё, отдых закончился. Завтра утром уже должны приехать из Англии тётя Галя с Вадиком. Дядя Женя по этому поводу вернулся домой очень рано и, судя по всему, больше никуда не собирался. Он пришёл на кухню, где Анжелика готовила к приезду родственников еду, и начал ей помогать, чего раньше никогда не делал. Дядя суетился, подавая ей то разделочную доску, то ножик, а потом вдруг сам начал резать овощи для рагу. Анжелика не обращала на него никакого внимания. Она, в душе смеясь, ждала, когда же Котик начнёт «мурлыкать». Наконец он заговорил ласковым голосом:
– Анжелика, дорогая, ты взрослая девушка и наверняка любишь свою тётушку…
Но девушка посмотрела на него своими большими невинными глазами и перебила:
– Дядечка Женечка, я очень люблю тётушку и очень люблю вас и не хочу, чтобы вы развелись. Поэтому я тёте ничего не расскажу. И давайте не будем больше вспоминать об этом случайном происшествии.
Анжелика отвернулась и стала помешивать соус. Дядя Женя тут же перестал резать баклажан и, тихо напевая песенку, удалился с кухни. Весь вечер после этого он был в отличном настроении.
На следующий день, заказав в магазине огромное количество цветов и велев Анжелике расставить их по всей квартире, дядя Женя поехал встречать жену с сыном.
Вскоре они приехали, внося в дом бесчисленные чемоданы. В квартире сразу стало шумно, суетно. Анжелика за этот месяц так привыкла к тишине и одиночеству, что вся эта суматоха была для неё очень утомительна. Тётушка с восторгом без умолку щебетала, разбавляя свою речь фразами на английском языке. При этом английские слова она произносила с краснодарским акцентом, продолжая «хыкать» и «шокать». Видно, для поправки её произношения месяца жизни в Англии было недостаточно. Заучив всего несколько фраз, тётушка периодически их повторяла, желая ошеломить окружающих своими познаниями. Дядюшка крутился вокруг неё как кот вокруг сметаны, целуя жёнушку то в щёчку, то в плечико, и мурлыкал, как он безумно её любит и что ужасно соскучился. Тётушка кокетливо его отпихивала.
– Да прям, май кэт, шо ты такое говоришь! Так я тебе и поверила! Небось радовался, когда я уехала, да? Анжелика, ну-ка, расскажи, шо, Котик правда без меня скучал?
Дядя остановился и с ужасом посмотрел на племянницу. Казалось, его сейчас хватит удар. Анжелика выдержала мхатовскую паузу и ответила:
– Да, дядюшка совсем не ел и не спал, – а в уме добавила: «Дома».
– Ну зачем же так изводить себя, Котик! – ласково пожурила его Галочка. – Шо за глупости! Я же ненадолго уезжала. Вот твоя Киска уже и дома.
Началась прежняя жизнь. Только теперь тётя Галя по утрам с видом английской леди произносила нараспев: «Худ мо-о-нинх!» А за столом она называла по-английски некоторые блюда и тыкала в них пальцем, чтобы невежественный муж не перепутал, какое ей подать. Дядюшка, как и прежде, появлялся дома только поздним вечером, но при этом всё время целовал тётушке ручку, называя её теперь «май лав».
Время шло, кончилось лето, вернулся в Москву младший отпрыск Митя, и Анжелику перевели спать в гостиную на диван, объяснив это тем, что она всё равно ложилась спать поздно, а вставала раньше всех, а вот мальчикам надо учиться, поэтому у них должны быть отдельные комнаты. Об её устройстве на работу никто и не вспоминал. Видно, тётю с дядей устраивало нынешнее положение Анжелики в их семье, чего нельзя было сказать о самой девушке. Ей уже порядком надоело жить здесь в роли прислуги. Да ещё и Митька злился, что в его квартире поселилась чужая девчонка, поэтому он часто исподтишка мстил ей: то бумажки разбросает на только что пропылесошенном ковре, то горшок с цветком опрокинет в маминой спальне, то дорогую вазу разобьёт. А когда родители, думая на Анжелику, тихо между собой ворчали, малолетний прохвост даже заступался за кузину:
– Да ладно, не ругайте её, она же деревенская. А у них руки как грабли, только под рабочий инструмент приспособлены. Хорошо ещё, что она пока вашу египетскую старинную амфору не кокнула.
– Ах! Амфору! – в ужасе вскрикивали родители и прятали сокровище подальше от неуклюжей родственницы.
