— Мне известно, сколько ей лет.
— Девочка ранима и испугана.
— Я все знаю! — в голосе Эрики зазвенели слезы. — Посмотри на меня! Я не могу справиться даже с собой, не говоря уже о ребенке!
— Ты все можешь! — заявил он тоном, не терпящим возражений. — Сегодня ты прекрасно справилась. Я знаю, нужно время, чтобы привыкнуть. Ты лишилась всего, что было тебе дорого — дома, своего дела, Роберта…
— Замолчи! — не выдержала Эрика.
— Мы должны поговорить об этом. Нельзя делать вид, что ничего не произошло.
Нет, ей легче молчать, легче не думать обо всем, что случилось…
— Он продал дом и ресторан, пока ты находилась в больнице…
— Я задолжала ренту.
— Конечно, ведь ты была в больнице, без сознания. Он даже не навестил тебя…
— Он приходил однажды, — неизвестно почему Эрика принялась защищать Роберта.
— Да, когда ты лежала без сознания, — с грустью признал Мартин. — Он даже не отважился написать тебе, ничего не объяснил…
Эрика зажала уши руками:
— Пожалуйста, прекрати!
Мартин мягко отвел ее руки, глядя в бледное, искаженное страданием лицо:
— Он бросил тебя, Эрика. Прими это и смирись. Он трус.
Все правильно, но ей невыносимо больно было слышать это.
Эрика высвободила руки и отвернулась, уставившись в кастрюлю с супом:
— Такие, как Роберт, не могут смириться с… уродством, — медленно произнесла она. — Я тоже не переношу некоторые вещи.
— Ты не уродка! — с неожиданной для него горячностью возразил Мартин. — Ты просто слишком хрупкая и растерянная. Вы с ним встречались?
— Нет.
— Прости. Мне очень жаль, но…
— Собственные проблемы для тебя важнее, — уже спокойно сказала Эрика. Мартин, казалось, хотел что-то возразить, но промолчал. — Я ни в чем не упрекаю тебя, Мартин, просто… мне нужно время, чтобы привыкнуть. Лучше поговорим о доме, который ты купил. Я ничего об этом не знала.
— Я связался с агентством и просил подыскать мне что-нибудь поближе к школе.
— Ты решился купить дом заочно? — удивилась Эрика.
— Да. Они высылали мне фотографии.
— Но нельзя же по фотографиям покупать дом!
— А я купил, — отрезал Мартин. — Только в него можно будет вселяться не раньше, чем через неделю. А пока поживем в отеле. Я дал слово, Эрика, — добавил он. — Я обещал Шарлотте, что мы станем ее семьей. Мне нельзя отступать.
— Все правильно. Тебе принести суп в гостиную?
Мартин молча смотрел ей в глаза, потом кивнул и вернулся в комнату.
Облегченно вздохнув, Эрика налила суп в глубокую тарелку, нарезала остатки зачерствевшего хлеба и поставила все это на поднос. Потом она поправила волосы и понесла поднос в комнату.
Мартин сидел, откинувшись, в кресле, глаза его были закрыты.
— Мартин, — позвала Эрика.
Он не ответил.
— Мартин!
Она поставила поднос у кресла и тронула Мартина за плечо. Он чуть повернул голову и мерно засопел.
Он спал. Эрика отнесла поднос обратно на кухню и тихонько вернулась в гостиную. Она смотрела на лицо спящего Мартина и, в который раз, думала, какая же она дура, что вышла за него замуж. Подумаешь, красивый и сильный! Да, он действительно симпатичный, нехотя признала она. Высокие славянские скулы — должно быть, от матери, красивые брови, густые длинные ресницы, правильный рот, тяжелый подбородок. Но они едва знакомы!
Как жить с мало знакомым человеком, о чем с ним говорить? О его работе она также не имеет не малейшего представления. Их венчание, по стечению обстоятельств, было скоропалительным. Она выглядела ужасно, он был угрюмым. Правда, он старался казаться добрым и ласковым, надевая ей на палец обручальное кольцо и с грустной улыбкой целуя в щеку. Потом были отдельные комнаты в отеле, судебное заседание с разрешением удочерить Шарлотту и его отъезд в Штаты.
Эрика машинально вертела на пальце обручальное кольцо и печально смотрела на спящего Мартина.
Этот мужчина оставался для нее загадкой. Он перевел на ее счет в банке некоторую сумму на расходы, но она к ней не притронулась. Он нанял ее, как бы заключив с ней соглашение. Муж и наниматель в одном лице. Но Эрика хотела большего. Могла ли она предвидеть, что все так обернется, еще полгода назад?
Перед ней был человек, который ей так нравился, с которым еще совсем недавно они вместе веселились. То же лицо, тот же рот, нос, глаза. Но как все изменилось!
