– Давай-давай, резвись. Нынче за это не посадят.
– Скажи, разве тебя не карежит до сих пор, что свои Ловушки… НПВ-конденсаторы – ты впервые применил для кражи гусей? Как Паниковский.
– Не я их так применил, Климов.
– Все равно. Название-то какое за ними укрепилось – Ловушки. Почти «фомки». НПВ-фомки, НПВ-отмычки. Только что пишем с заглавной буквы…
Умствовали и блаженствовали Панкратов и Шурик Иерихонский.
(Обычай начинать заглавными буквами понятия, предметы и объекты, кои благодаря использовнию НПВ во всех отношениях превосходили свои аналоги в однородном мире, пошел с Ловушек и укрепился. Но данная Сауна имела право на заглавность не только из-за местонахождения под Крышей, при К144, благодаря чему даже многочасовое блаженство в ней не отнимало у сотрудников реального времени, – но и сама по себе. Римская терма в ней вся из мрамора. Финская сауна обшита благоуханно смолистым кедром. Бассейн 20 на 25 м, в таком можно и соревнования устраивать, – тоже выложен плитами из мраморной крошки. Все это должно было ублажать нуворишей Нью-Тарантеевки, «царского села» в за рекой; но они не успели воспользоваться, даже залить воду в бассейн. Миша и Климов разок пролетели над поселком на малой скорости, осмотрелись – наметили удобный холм, и в следующий прилет оттуда Ловушечкой ам! – и нету его. Вместе с неподсоединенными трубами и вязанками свежих эвкалиптовых веников из Закавказья. Осталась кляксовидная воронка в глинистой подпочве.)
Иерихонский с Мишей обычно корректен. Но сейчас они нагишом, розовенькие, потерли друг другу спины – субординация неуместна; и он, старший по возрасту, держится даже несколько поучительного тона.
Оба сильно отличаются по внешнему виду от того, как выглядели в начале нашего повествования, в «ДвВ»: нету ни кудрей у Миши, ни лохм у Иерихонского, сильно уменьшились брови – острижены почти как новобранцы, а брови не успевают отрастать. Все это признаки экспериментов с новыми видами Ловушек. Шурик, хоть и теоретик по натуре, тоже увлекается, присутствует при всех опытах.
– Ты «Анну Каренину» читал? – интересуется Панкратов.
– М-м… проходил. В 9-м классе.
– Там есть место, где эта Анна, Вронский и еще пара аристократов обсуждают, талантлив или нет какой-то актер… или скрипач? Неважно. Толстой не без яда пишет: «Они не понимали и не могли понимать, что такое талант, – но хотели об этом говорить».
– Ну? – встрепенулся Шурик. – Ты это к чему?
– Нет-нет, не к тому, не пугайся. И не к другому – насчет первичности Мысли, а значит, и Сознания, а значит, и Духа, а значит, и Бога. И даже не к третьему, не к защите материализма. Валитесь вы с вашими – измами. Просто раз затеяли такой разговор, надо определиться с понятиями. Я не Анна и не Вронский, но рискну. А, – Миша загнул палец, – то, что НПВ общий случай мира, означает Вселенскую Нормальность такого состояния. Б, – он загнул еще палец, – и то, что мы, не будучи гениями… за исключением, может быть, Пеца и НетСурьеза – достигаем здесь гениальных по земным меркам результатов, означает, что и гениальность есть Нормальное состояние человека во Вселенски Нормальных условиях его Бытия. Гениальность нормальна, а не посредственность и не тупость.
– Постой, я сформулирую четче: ГЕНИАЛЬНОСТЬ – НОРМАЛЬНЫЙ ОБРАЗ МЫШЛЕНИЯ И ДЕЙСТВИЙ ЛЮДЕЙ С ПРАВИЛЬНЫМИ ПРЕДСТАВЛЕНИЯМИ О МИРЕ. А?!..
– Ну. Так мы с тобой превзошли не только Анну с Вронским, но и графа Толстого! Пошли работать.
Разговор длился минут десять – 4 секунды полета Любарского. Отдохнув, Панкратов и Шурик вернулись на крышу, доводить дальше до ума ГиМ-3.
На уровне К150 было 16+44 ноября 20 часов 6
минут (только здесь не считают минуты); от
стартового момента Любарского уже минуло
полсуток. На вышке ГиМ ускорение К200, но туда
поднимаются только для монтажа. По Нижнему
времени там все происходит в молниеносном
мелькании с «эффектами исчезновенмя», какие
наблюдал еще Пец
…для подъявшего голову вверх
мир светлел и накалялся округлой стеной башни;
звуки там были высоки и звонки,
движения быстры до неразличимости.
А на КапМостике все еще дежурит Олег с бородкой.
