В основном же обитал здесь полудикий скот. Одичали виноградники высших сортов. Но лакомиться и давить вино было можно – главное, угадать в подходящие Пять минут, в К-август, месяц созревания и сбора – от 35-й минуты до 40-й каждого часа.
Оставаясь надолго, заводили огородики для себя, птицу: курей, утей, гусей – на раз; битой набивали потом морозильники в башне и дома.
Разрослась, расстроилась усадьба «Под Шестеренкой»; так назвали из-за расположения вблизи того астероида.
Путешествие на барже с обтекателями, или на НПВ-катере было подобно бесшумному полету с средней самолетной скоростью. Достигали причала в Аскании за 1–2 часа. При наблюдении с ВнешКольца это был мгновенный огненный штрих от края полигона к «открытке», как падение метеора в небе.
…Вообще же дела в Аскании к концу второй декады ее существования постепенно превращались в игру и дачу. С самообеспечением мясом, орехами, виноградом – и изделиями из него, хорошо выдержанными.
Между посещениями проходили когда часы (меньше редко: прчаливание длительней путешествия), когда дни – а это 20–30 К-лет. Бывает, что наведывались утром и вечером. Подгадывают к нужной поре, но не всегда удается. Замешкаться при отчаливании на несколько минут, равно как и поспешить – сдвиг на К-месяц. Вместо августа благодатного попадаешь в прохладный сентябрь. А уж о том чтобы попасть в намеченный К-день, не стоило и мечтать.
Давыд Никитич Шпортько переправил НПВ-баржами, затем из зоны доставил в свой колхоз два табуна лошадей, отару овец, стадо мясных телок и бычков. Так что оправдал свои труды и потерянное время.
…В последние свои два века «открытка» не только бесплатно кормила весь Институт, но и позволено было уносить говядину, баранину домой. Только чтоб не торговать. И зря не трепать языками. За последним работники НИИ следили сами, это было в их интересах.
Кое-кто из живших на Ширме и овцу себе во двор пригнал из Аск-2; и не одну. Или коз.
(Замечательно, что сведения о мясном и животноводческом изобилии в Шаре все-таки дошли до сыскных органов – тем более что те, обеспокоенные многими заявами, начали зыркать в сторону НИИ. Уж больно много людей знало, всем на роток не накинешь платок. И… сведения не сработали, потому что заяв о пропаже вагонов-рефрижераторов с мясом, или там отар овец, гуртов коров и лошадей как раз и не было.)
А какие груды орехов высились на каждой прибывшей из Аскании 2 барже! Берите хоть мешками. И брали. Орехи – грецкие и лесные, волошские – были пунктиком ГенБио; он был убежден и расчетно доказывал, что засадив ими поля, занятые хлебными злаками, можно прокормить втрое больше людей – и куда более вкусно, калорийно, белково. Поэтому в Аскании 2 такие деревья и кусты преобладали.
Расстаться с такой лафой, прекратить ее, пресечь – было непросто. Особенно на фоне окрестного обнищания жителей благодатной Катагани.
А летом – то есть в средине каждого часа Земли – облакопровод/дождепровод обеспечивал ливни, а после них радуги от похищенных туч. Наполнялись пруды, превращались в озерца ложбины. От воды поднимался разноцветный пар. Купались и загорали – под странными солнцами обычным загаром.
…Нет, славный был мирок. Созданный из ничего, из бросовых камней в космическом пространстве и в горах. С помощью разума и знаний. И в то же время чувствовали: все, исчерпались. Набрались опыта, немало достигли… но дальше не продвинутся.
– Что ж нам здесь, волам хвосты крутить!..
Неслышный шум Вселенной не совмещался с «Цоб, серый, цабе, чалый!..» Становилось все ясней: не то, тупик. Примерка к Материку. Иного смысла Аскания 2 не имела. И возвращались наверх, включались в проект НетСурьеза: залезть за веществом в МВ.
(Тот изначально был холоден к Аск 2, ворчал:
– Норку создали. Для ам-ам в уголке. Быстро и много, пока не отняли.
Многие из тех, кто слышал это, говорили про себя: «Вот гад!..» или «Вот сволочь…» А потом, подумав: «А ведь правильно…»
Он был прав и еще в одном, тот Имярек Имярекович: в таких делах лучше избегать «нулевого» времени. Даже зонного, с К2; вон из-за этого какие несообразности, опоздания/опережения выходили при посещениях Аскании!)
