Да и эта менялась, наша: в ней плыл «Фантом М31». Из Неба галактик к их Шару.
Варфоломей Дормидонтович потер лицо ладонями. Нет, это все было не зра и не просто так. Но что было главное во множестве их усилий и дел?
…Прекратили ловить астероиды. Начали осваивать, обживать собранное на полигоне. Легко сказать: обжить космические километровые глыбы. Горная страна, Альпы без ледников и почв, вообще без ничего. Нетронутые ни ветрами, ни дождями земными, с острыми изломами граней и трещин. Они принесли и космический холод; пришлось для сугрева их изменить режим МВ-солнц не только на летний – на «африканский».
По мере того как остров-«открытку» собирали, прогревались под МВ-светилами небесные камни, и она при взгляде сверху, с ВнешКольца, то есть из в тысячу четыреста сорок раз более медленного времени (минута – сутки), все ярче пылала: обычное для земли и камней тепловое излучение смещалось в яркий свет с ультрафиолетовой составляющей. Вниз нельзя было смотреть незащищенными глазами. Не хладные камни, а будто озеро расплавленной лавы. От ультрафиолета даже озоном веяло.
Наверху все операторы ВнешКольца были в очках-фильтрах, а при выходе из отсеков на штанги обязаны были надеть шлем типа сварочной маски. Но делали это не всегда и не все. Поэтому лица у операторов загорелые.
Чтобы обезопасить работающих в Зоне, Миша Панкратов и Мендельзон неоднородность пространства Полигона перераспределили так, чтобы излучение шло только верх. Незримое искажение электрических полей было подобно тому, как баба заворачивает в капустные листы помещаемые в печь пироги – чтоб не подгорели; отсюда и название.
С боков защитили электродами 3 овальных входа на полигон. Они же «поддувала», они же «Приовалья»: западный, восточный и центральный, из башни.
2
Из кабин ВнешКольца смещались вниз в пространстве и по К во времени. Тогда сама кабина с оператором уменьшалась, начинала светиться. Под прозрачным днищем ее вещественный участочек Аскании 10 на 11 К-километров выглядел не как красочная открытка на дне металлического корыта, а вполне солидная территория.
На ней те сорокаметровые камешки, взятые с окрестных гор, «острова наблюдения», «архипелаг Большие Панкраты» и другие затерялись среди новых гор; какие уж теперь они Большие!
…Это была одна стотысячная от того, что требовалось для задуманной в конце сентября К-Атлантиды. Но все-таки не пустое место, не «корыто» и не баржа.
3
Первая сложность: как на сии осколки планеты взбираться? Километр высоты это гора. НПВ-баржи и НПВ-катера скользили вблизи титанового дна полигона на крутом барьере, то есть совсем внизу. И причаливали к камням внизу. На валуны с Теберды еще как-то карабкались; фрезерными Ловушками проделали ступени, тропки. Но на километр ввысь это надо быть альпинистом. Да еще тащить технику.
Принялись мудрить с НПВ-лифтами – развитие той же «На!»-транспортировки. Это было шатко и опасно; мало того что все работавшие с крутым НПВ ходили безбровые, безусые и всегда будто стриженные наголо, но ведь еще есть эффекты РР (оставляющий без одежды и обуви) и даже С-В…
4
Тут, спасибо ему, вмешался Геннадий Борисович. Он имел свои виды на эти камни:
– Нет-нет, cheries amies, мне Альпы не нужны, надо все разровнять. Чтоб было как у нормальных островов: берег низкий, а вглубь можно и повыше. Вообще мне эти валуны ни к чему, дробите их к чертям. На камень не сеют. Что, трудно? Ну-ну!.. Ах-ах!.. Смогли вон откуда добыть, а теперь им трудно!..
Верно, смогли и раздробить. С ВнешКольца НПВ-лучиками. До щебенки и пыли. Срезали все выступы и верхушки, разровняли. Получился настоящий островв в середине полигона, размером 10 на 11 километров. Низменные берега у НПВ-моря без воды, далее плато с холмами.
…Кроме МВ-солнц на все их усилия и достижения издевательски (пророчески?) смотрел Сорок Девятый астероид с гребнем-Шестеренкой. Его не тронули, так и оставили в центре.
– Теперь другое дело, можно работать. Площадь как раз как у знаменитой Аскании Нова, – подытожил ГенБио. – Так давайте и назовем: Аскания Нова 2, а? И сделаем не хуже той!
Он начинал в Аскании Нова в степях Херсонщины; молодым зоотехником до войны.
