Вселяне - страница 161
Корнев поглядел на левую кисть, на которой незагнутым остался один мизинец, загнул и его:
– Пятое. На начальной стадии миропроявления возникли атомные ядра и атомы. Не будем сейчас вдаваться, получились ли они по турбулентной гипотезе Бармалеича, то есть самыми последними, или в Первичном Взрыве официальной физики – самыми первыми. Важно, что было время, когда они возникли. Нынче они – не все, но многие – распадаются. Не будем опять-таки уточнять, извечный ли это процесс или, по Любарскому, связан с ослаблением напора в потоке времени… Но несомненно одно: вклад цивилизации в это дело таков, что распадающихся и делящихся веществ на планете стало больше, чем было бы без усилий ученых, и средний темп распада и деления их возрос.
Ну, и шестое, – загнул главный инженер палец на правой руке, оставив левую сжатой в кулак. – На стадии разделения на планете возникла и развилась – от мелких простейших форм до сложных, весьма крупных и выразительных – органическая жизнь. Цивилизация попятила ее – и преимущественно самые крупные и выразительные формы. Насекомым и крысам пока еще ничто не угрожает – а вот китам, мамонтам, слонам, зубрам, лошадям, вековым лесам, осетрам, львам… Из крупных животных сейчас размножается один человек. Но развивается ли? Ладно, – Александр Иванович распрямил все пальцы, – будет. Можно много перечислять, на руках пальцев не хватит, туфли снимать придется… но и так ясно, Вэ-Вэ: по своим глобальным результатам цивилизация никакой не разумный процесс. Это стихийный космический процесс смешения и распада, всеохватывающего разрушения планеты, стихийный процесс, исполняемый через нас.
Он замолчал, слез со стола, прошелся по комнате.
Вывод был сильный. Валерьян Вениаминович подумал, что от такого можно поседеть и состариться даже без сверхдозы ускоренного времени. Но, судя по тому, как подготовлено – хоть и с заметным борением в душе, как бы сам себе не доверяя, Корнев все изложил, это действительно стоило ему долгого времени, длительных наблюдений, трудных размышлений.
Сам Пец сидел, зажав коленями стиснутые ладони, закусив почти до боли нижнюю губу; ему было изрядно не по себе.
– А теперь о вашей реплике, Вэ-Вэ, что-де температуры не те, – Корнев остановился напротив него, прислонился к стене. – Понимаете, когда мы видим эту стадию смешения на планетах MB, то замечаем, что там многое не по физике делается, не только вспучивание-пузырение. Взять роения тел – все обширнее, выше, быстрее – оно ведь супротив Ньютоновых законов инерции и тяготения. А саморазогревание поверхности – почему, откуда, раз планета остыла и высветилась?… Выходит, действуют какие-то дофизические законы и явления. И состоят они, например, в том, что в послеэкстремальной стадии на планетах одна из пород животных становится разумной, удовлетворяет свои растущие потребности… а дальше на нее спокойно можно положиться. Не обязательно, чтобы гуманоиды, мы видели, что и ящеры по этой части не промах, могут образумиться еще какие-то, даже вовсе неорганические. Ничего себе явление природы? Явление, в котором участвуют города, правительства, институты, теории добра и зла, наука, политика, искусства, технологии, чиновники, трудящиеся, семьи, кланы, нации, религиозные течения, техника, литература, изобретения, и еще, и еще… и все заботятся о благе, о безопасности, о пользе (о вреде почти никто!), об удовлетворении потребностей на душу населения. «Человек создан для счастья, как птица для полета», – а другие твари, стало быть, лишь для того, чтобы обеспечить ему это счастье: мясную диету, пух-перо и дубленки.
Корнев снова прошелся вдоль стены, остановился, потер лоб.
– Я здесь много об этом размышлял, книги читал. Не по специальности это мне, не по складу ума – но коль скоро возникли сомнения в сути самого главного во мне, да не только во мне – надо остановиться и разобраться. «Закон возрастания потребностей» – он даже в политэкономии записан. Но почему он такой?… Такова природа человека. А почему она такова? Почему у зверей нет возрастания потребностей? Да и у нас, если говорить об основных-то, животных, этого нет… ну разве полакомиться чем-нибудь дефицитным. Но как только удовлетворены основные, каждый начинает косить ненасытным оком: а как другие живут, что едят и носят, какая мебель, квартира, автомобиль, дача, пост, жена, любовница, электроника, записи, стиральная машина… Вот тут и подхватывает людей нечистая сила: хочу, чтоб не хуже, чтоб у меня больше и лучше было! И пределов этой жажде нет.
