В это время, мимо Ивана пролетела пчела. Он дико передёрнулся, подскочил, словно наступил на горячий уголь и дико замахал своей любимой шляпой, как если бы на него напал целый рой. Видеть его панический страх перед крошечным созданием было очень забавно.
Пока аспирантка пыталась унять свой смех, Иван интенсивно сгребал все вещи в охапку, тщательно протрясая каждую из них, включая расчёску, которая выпала из кармана его потёртых брюк. Судя по его безумным глазам, он проверял отсутствие опасных насекомых в вещах, что ещё больше рассмешило девушку.
– Сматываемся отсюда, они живут где-то рядом. Я зад… э-э сердцем чувствую, что она скоро сюда вернётся и не одна, а с целым роем.
– А мы их всех уроем.
В рифму с Иваном отозвалась Майка и, решительно встав, перенесла «афганку» с головы Ивана на свою, ловко показывая всей своей изумительной пластикой, что у неё на бедре, кроме плавок купальника, висит кольт.
– Я не уверен, что в их планы входит бегство от нас.
От пролетавшей мимо мухи, Иван в очередной раз передёрнулся, сорвал шляпу с головы девушки и нахлобучил её на себя, надеясь, что это спасёт его от неожиданного нападения пчёл. Майка не обратила на это внимания.
– Не знаю, какие у них планы, но лично я не собираюсь уступать тебя какой-то пчёлке – я сама вяжу метёлки. Они все меня слишком плохо знают. Смелее, мой мальчик, я с тобой!
С этими словами она ухватила профессора за ногу и ловко дёрнула к себе, да так ловко, что тот рухнул рядом с ней. Издав подобие львиного рыка, соперница пчелы навалилась на свою жертву, яростно вырывая и разбрасывая вокруг “обетованного пледа” собранные им вещи и, оставляя его в прежнем – шикарном одеянии.
– П-п-послушай, Майка…
– Что труснишка?
– Надеюсь, ты не собираешься…
– Зря надеешься… Собираюсь… Ведь именно за этим мы сюда пришли… – с этими словами Майка ловко поймала Шляпникова за уши и, медленно притягивая его голову к себе, почти прорычала. – Дай, я тебя укушу за носик?
– Только не носик! – неистово завизжал Иван.
– Не хочешь укусить за носик? Тогда я цапну за нос!
В отличие от первой Майи, с которой Иван довольно странно расстался в тот самый день и час тридцать семь минут после того, как они покинули храм Грааля, другая, или как он добавлял, вторая Майя, с которой он познакомился месяц и два дня без пяти минут назад, была не крашеной, а настоящей, природной рыжей. Первая встреча с этой, весьма милой аспиранткой прошла более чем странно. Парадокс, но каждый из них – и Иван, и Майя остался в полной уверенности, что это знак небес или тех, кто там заседает.
Особенно фанатично и искренне в это верила “настоящая рыжая”, не подозревая, что частенько, окликая её со спины, профессор Шляпников приходил в некоторое замешательство, обнаруживая, что вновь зовёт ту, другую, первую Майю, которая так медленно и мучительно уходила из его памяти.
Не желая наносить девушке душевную травму и учитывая её многочисленные природные достоинства, Иван предпочёл скромно промолчать о существовании предшественницы-двойника. Того же он твёрдо потребовал от обоих стариков. Шляпников старший и Тыква вынуждены были уступить убедительным доводам грубой силы, став братской могилой в хранении этой тайны.
…Прошло больше года, после возвращения трёх Иванов из храма Грааля. Отца беспокоило, что Шляпников младший так и не смог вернуться в нормальное расположение духа. Весьма экстравагантное расставание с Майей, которая повела себя не совсем прилично, а если честно, то откровенно вульгарно по отношению к Идишу и Ивриту, что можно было характеризовать, как сексуальный террор, – всё это сильно подорвало душевное равновесие и жизненный оптимизм Ивана.
Много раз он пытался разобраться в том, что именно произошло в храме Грааля, и почему всё обернулось настоящим кошмаром. Иван отчётливо помнил, как принёс отцу воды в Граале, зачерпнув её из источника, в какой-то крошечной келье. Сейчас, ему было смешно вспоминать, как он глупо выглядел в глазах старца, когда ворвался в келью и схватил первую, попавшую под руку чашу, чтобы утолить жажду.
