Элис как-то вся подобралась, будто съежилась.
И здесь к ней на помощь неожиданно пришел Антон. Он решительно шагнул к девушке и со словами «я помогу» снял со спины груз, опустил на землю тяжеленный рюкзак. Элис сразу распрямилась, ощутив долгожданную легкость, машинально тронула горячими сухими ладошками вспыхнувшие было щеки, прибрала торчащие в разные стороны волосы.
Между тем Володя, закончив заправку, удивленно вытаращился на командира. Он знал, что Качалин холостяк и имеет полное право приударить за прекрасным полом, но ухаживать за этой… Про таких у них в старой деревне на Енисее говорили: «Ни кожи ни рожи…» И чего командир в ней нашел?
Апатичный Усольцев, тоже скользнув меланхоличным глазом по незнакомке и не найдя в ней ничего привлекательного, равнодушно отвернулся, возвращаясь в состояние тихого созерцания. Время от времени он прикладывался к банке с пивом. Отдыхал.
Элис, увидев в руках Усольцева эту банку, судорожно сглотнула, чувствуя, что язык будто прилип к нёбу. Очень хотелось пить. Она провела рукой по обветренным губам. Антон угадал ее желание раньше, чем она что-то успела произнести. Он быстро подвинул девушке свободный ящик, на котором недавно сидел сам, и почти силой, положив руки ей на плечи, усадил. Бросившись к машине, где у них хранились запасы воды и продуктов, принес две банки колы и, распечатав, подал ей в руки.
Элис, почти не отрываясь, осушила обе банки, перевела дух и благодарно сказала:
— Спасибо, вы меня спасли. Теперь я у вас в долгу.
— Вам видней, — улыбнулся Антон, искренне довольный, что ей стало получше. Его порадовали внезапно засветившиеся отчаянной голубизной ожившие глаза. И уж окончательно Элис покорила Антона необыкновенно трогательным жестом, когда медленным движением пальцев поправила колечки волос за маленькими аккуратными ушами. Антон углядел, что ногти у девушки коротко подрезаны и давно не знали маникюра. Зато они знали грубую работу, о чем свидетельствовали мелкие трещинки и порезы на коже. Антон видел, что в джунглях ей пришлось нелегко. Во всяком случае, свой журналистский хлеб она отрабатывала сполна.
Элис перехватила изучающий взгляд Антона, и тот, захваченный врасплох, неожиданно растерялся. Но глаз не отвел, смотрел ей прямо в самую душу, проникаясь все большим уважением к этой с виду очень хрупкой девушке и понимая, что уже покорен ею и никогда ни в чем не сможет отказать. Это было удивительно и странно, но он вдруг почувствовал, какой неудержимой силой его тянет к Элис, как хочется обнять ее, пригладить пахнущие ветром и кострами волосы, неторопливо расспросить, как она жила раньше и как обходилась без него. Почему-то Антон сразу, мгновенно ощутил, что они с Элис и есть те две половинки, которые носит ветром по земле, но рано или поздно непременно сводит друг с другом. Элис с тихой улыбкой посмотрела на Антона, словно угадала его тайное желание, а, скорее всего, так оно и было, потому что женщины гораздо тоньше чувствуют, и обнадеживающе улыбнулась ему. Не дежурной, отстраненной улыбкой проходящего мимо человека, а как давнему знакомому, которому многое позволено. И разговора-то пока никакого не было, они даже не успели познакомиться, но оба интуитивно ощутили внезапную тягу, какое-то родство еще нераскрытых душ.
— Меня зовут Элис Петерсон, — улыбнулась девушка. Освежившись, она чувствовала себя получше. — Я корреспондент телеканала «Время новостей». Это в Ванкувере, Британская Колумбия, Канада.
— Антон Качалин, командир экипажа вот этой машины.
— У вас, по-моему, болгарское имя. Вы болгарин?
— Ну что вы, Элис? — засмеялся Качалин. — Мы русские. Прилетели сюда из Сибири. Наверное, слыхали про Тюмень, где качают нефть и газ? Слыхали? Вот мы как раз из того благословенного края, где двенадцать месяцев зима, а остальное лето.
— Интересно, — улыбнулась Элис. — А говорите вы по-английски совсем недурно. Знаете, — помедлив, призналась она, — тогда, в первый раз, я почему-то приняла вас за немцев. Тех немцев, восточных, которые еще не полностью освободились от комплексов.
— В самом деле? — развеселился Антон.
