В ее положении, точнее, в ее очень опасном положении, не оставалось ничего другого, как, утвердившись в своем решении, уповать на судьбу. Самый конец беременности преподнес ей сюрприз. Ни с того ни с сего началось кровотечение. Лекари в чимкентской больничке определили: внематочная беременность, нужна срочная операция. Меня хотели выкинуть ко всем чертям.
Отец настаивал на том, чтобы молодая жена осталась в местной лечебнице, ибо сам он должен был уехать — его командировка в Туркестан закончилась. И вот тут-то моя дорогая мама, презрев явную опасность, не убоявшись смерти в долгом пути, бросилась, как львица, на мою защиту. Она не ляжет под нож у сартов, она поедет вместе с мужем, доедет до Москвы, и ребенок останется жив. Она это знает.
Все семь дней пути отец молча вышагивал по вагону в клубах папиросного дыма, а мама его приободряла и успокаивала.
Интуиция ее не подвела. В московской частной клинике, что находилась в Неопалимовском переулке, роды принимал сам профессор Гудима Левкович, светило гинекологии. Все обошлось лучше некуда. Профессор сказал, что, если бы чимкентские знахари находились поближе, он сам подал бы на них в суд за варварский диагноз.
Так мама спасла мне жизнь в первый раз.
Я же с самого начала доставила ей массу трудных минут. Правда, она ни разу не застонала. Старый Гудима Левкович, приобщив меня к жизни, молча поцеловал ее свисавшую с медицинского кресла руку.
Ему я тоже ухитрилась доставить пару неприятных моментов. Завидев темя моей круглой головы, он безапелляционно заявил: «Мальчик!» И был посрамлен, кажется, впервые в своей практике.
Я успела, не покидая клинику, ввести в заблуждение и других, в том числе мою красавицу-тетю Марусю. Взглянув на беленькую синеглазую девочку с готовой челкой светлых волос, она сказала со своим безоглядным прямодушием: «Лида! Это — не твой ребенок». В самом деле: отец — брюнет, мать — шатенка, и вдруг откуда ни возьмись — блондинка. Однако подмена едва ли была возможна в частном родильном отделении на двух персон. Согласились на том, что я пошла в своего светловолосого дядю Жоржика, а позже мне удалось проявить и другие близкородственные черты и признаки.
* * *
Близился морозный канун нового, 1926 года. Из Неопалимовского переулка мама с бабушкой Неонилой Тимофеевной повезли меня, закутанную в десять одеял, на извозчике домой.
По Садовому кольцу ходил краснобокий и громко звякающий трамвай «Б» — «Букашка», но извозчичьи сани с теплым пологом показались надежней и удобней. Тем более что путь от Зубовского бульвара до Старой Басманной улицы был прям и не так уж долог.
В начале января 1926 года меня крестили, а отец зарегистрировал в Загсе рождение новой гражданки СССР.
Осторожно, кончиками пальцев, держу тонкий желтый листок с многочисленными графами:
Отдел записей актов гражданского состояния при (неясно) г. Москвы, 1926 год.
Выпись о рождении
1. Пол ребенка — женский.
2. Фамилия, имя ребенка — Былинкина Маргарита.
3. Число и месяц совершения записи — 5.1.26 (33436).
4. Число, месяц и год рождения — 20.12.25.
5. Место рождения (губерния, уезд, город, волость, село) — г. Москва.
6. Фамилия и имя — сведения об отце — Былинкин Иван Герасимович (1894), и матери (возраст) (1903) — Былинкина Лидия Александровна.
7. Постоянное местожительство и род занятий родителей — Москва, Н. Сусальный пер., 5, кв.1. Служащий, домохозяйка.
8. Который ребенок у данных родителей — 1.
Подписи, круглая печать
Мне удалось родиться не только под созвездием Стрельца, но и в воскресенье, да еще 20 декабря, то есть в день, счастливо не задевший соседние числа, — 19-е или 21-е (соответственно дни рождения Брежнева и Сталина). Пока мне определенно везло в жизни.
Мой первый домашний очаг, по странному совпадению, находился неподалеку от бывшего дедовского особняка в Большом Демидовском переулке.
По возвращении из Туркестана отца пригласили на должность главного инженера Московского газового завода, который располагался за Курским вокзалом, в Нижнем Сусальном переулке, 5. Прельстили его тем, что пообещали дать квартиру, а пока предоставили жилплощадь в заводском помещении. Мол, дом для инженерно-технического состава (ИТР) уже строится. И химикорганик распрощался с любимой специальностью, связав отныне и навсегда свою судьбу с газовым делом.
