— Конечно. Думаю, я переживу то, что ты проявил некоторую нелюбезность в отношении меня.
— Спасибо, — сказал он с облегчением. — Вы тут вдвоем смотрите на луну?
— Коняшка отказывался утихомириться. — Она немного подвинулась на бревне, на котором сидела, предоставляя место для него. — Он все завывал и завывал, поэтому я решила отвести его сюда, чтобы он сам убедился — никто не собирается возвращаться за ним. Чтобы он наконец понял — для нас началась новая жизнь.
— Для вас? — спросил Гейб заинтересованно. — Ты твердо намерена изменить свою жизнь?
— Моя жизнь уже изменилась, хотела я того или нет. Вот что происходит, когда рвешь отношения с первосортным предателем. Я не могу больше цепляться за прошлое.
Он не задавал вопросов. Его это не касалось.
Но Никки и не ждала, что он будет ее расспрашивать. Она задумчиво смотрела на море и словно беседовала сама с собой.
Коняшка лизнул ему руку. Он потрепал собаку по шерсти и повторил:
— С первосортным предателем?
Он все-таки спросил ее!
— С моим боссом.
Она не оставила ему выбора.
— Хочешь рассказать мне свою историю?
Никки не собиралась рассказывать ему о себе. Она еще никому об этом не рассказывала. Парень, с которым у нее, по ее мнению, была настоящая любовь, оказался женатым.
Ее родители были в курсе того, что она рассталась с Джонатаном. Но каждый из них к этому времени уже поменял трех или четырех спутников жизни, поэтому расставание не казалось им чем-то ужасным. На работе Никки не позволяла обсуждать ее проблемы. Гордость — единственное, что у нее осталось.
Но сейчас, когда они сидели на бревне на пляже, а между ними лежал Коняшка, гордость и скрытность потеряли свою прежнюю значимость.
И она начала свой рассказ, который зазвучал на удивление бесстрастно, словно она рассказывала о том, что произошло с кем-то посторонним, а не с ней самой.
— Его зовут Джонатан Остлер. Из компании «Остлер инжиниринг», — сказала она глухим серьезным голосом. — Инженер с международным именем. Изысканный, богатый, успешный. Он ненавидит смешивать бизнес с удовольствиями. Он мой босс. Четыре года назад он впервые позвал меня на свидание. Через полгода мы уже жили вместе в одной квартире, но никто в офисе не должен был знать о наших отношениях. Джонатан считал, что подобное поведение не соответствует моральному кодексу компании. Поэтому… наши отношения в офисе были безупречно деловыми. Никто бы нас не заподозрил в любовной связи. Если мы должны были появиться на работе в одно время, за несколько кварталов до офиса нам приходилось разделяться и приходить по очереди. Он обращался ко мне по имени, а я называла его мистер Остлер. Никакой фамильярности.
— Все это звучит странно…
— Да, но я всегда находила для него оправдания, — сказала она. — К тому же, когда ты спишь с боссом, невольно выделяешь себя из общей группы сослуживцев. А Джон очень много времени проводил за границей, поэтому скрывать наши отношения было не слишком сложно. И все-таки несколько человек знали, что мы живем вместе, но их было совсем мало. Так я и жила: работа моей мечты, парень моей мечты, квартира моей мечты — в течение четырех лет. Жила, мечтая о предстоящей свадьбе, как ты мог уже догадаться. Меня немного беспокоило то, что он никогда об этом не заговаривал, но я была безумно влюблена в него и не хотела давить. Два месяца назад на фабрике, обновлением оборудования на которой мы занимались, случился пожар. Посреди ночи раздался тревожный звонок. В трубке истерически кричали. Наша компания могла получить иск на несколько миллионов долларов. Джон собрался на ближайший самолет, улетающий в Дюссельдорф, в считаные секунды, забыв в спешке свой мобильный телефон на своем — на нашем — прикроватном столике. На следующий день в офисе был сумасшедший дом. Ситуация в Дюссельдорфе вышла из-под контроля, мобильный телефон Джонатана разрывался на части. Наконец я не выдержала и ответила на звонок. Ему звонила… его жена. Из Лондона. Их восьмилетний сын попал в автокатастрофу. Она умоляла меня сообщить ей, где сейчас находится Джон.
— Ого!
— Я справилась с ситуацией, — сказала Никки. — Даже выразила свое сочувствие. Поинтересовалась, насколько серьезно пострадал ребенок Джонатана, и выслушала детальное описание произошедшего. Затем я оставила сообщение одному из менеджеров фабрики Дюссельдорфа, в котором сообщила, что жена просит Джона срочно перезвонить ей. И попросила уточнить — сообщение передала Никки. Затем я съеха ла с нашей квартиры. Джонатан вернулся через неделю, а я уже успела переехать сюда, чтобы продолжить работу, но теперь уже через Интернет.
