— Откуда? Из какого города?
— Где остановился?
— Совсем приехал или на время?
— Что будет преподавать?
Долговязый Митя Владимирский прохаживался по коридору с Линдой Терновой и Сережей Бурдинским. Завидев Малыша, все трое подошли к окружившим его ребятам. Митя распахнул пиджак и засунул руки в карманы щегольских брюк:
— Папа уже распорядился квартиру приготовить. Возле продснаба.
Антон поддел Владимирского локтем и раздраженно бросил:
— Мите обязательно надо прихвастнуть!
— Своего нет, на папином выезжает, — заметил Трофим.
Митя, обидевшись, отошел.
— Как зовут-то, узнал? — поинтересовался Сережа.
— Поговорить удалось? — спросил Толя Чернобородов.
— Ага, — серьезно ответил Малыш. — Он сразу подошел ко мне, поздоровался за ручку и назвал по имени-отчеству.
Восхищенный ответом Малыша, Борис Зырянов хлопнул Толю по спине:
— Слышал, а? По имени и отчеству!
Один Захар ничего не спрашивал, он молчаливо разгружал Малыша: принимал у него тетради, циркуль, транспортир. Уже в классе Астафьев спросил у Кеши:
— Учитель у вас остановился?
— Да, отец привез его к себе. В ночь приехали. Я уже спал. Нашим понравился.
— А молчишь! — Зоя обернулась (она с Полей Бирюлиной сидела впереди): — Нехорошо, Кеша. Какой же ты скрытный!
Кеша скупо усмехнулся.
…Что-то скороговоркой спрашивала у Малыша Поля Бирюлина, что-то бесстрастно-язвительно говорил в затылок Мите Трофим Зубарев, а в класс уже входил Геннадий Васильевич, держа пол мышкой старую, завязанную черными тесемками папку с надписью: «Геометрия».
Нового учителя географии Андрея Аркадьевича Хромова пригласил к себе директор рудника Владимирский.
В просторном и светлом кабинете учителю прежде всего бросились в глаза минералы. Они лежали на полках за стеклянными дверцами шкафов; ими, вместо книг, была заполнена большая, чуть не в треть стены, этажерка; разноцветные камни поблескивали слюдой и белели прожилками кварца на подоконниках; на зеленом сукне двух столов, размещенных буквой «Т» (один — письменный; другой, с графином посредине, — для совещаний), переливались желтыми, черными, красными огоньками ребристые образцы.
— Это со всего района! Бо-га-тейший у нас район! — с горделивой улыбкой произнес Владимирский — лобастый, с худощавым лицом человек.
Улыбка еще резче выделила жесткие складки вокруг твердого рта. Учитель протянул директору записку от Платона Сергеевича. Владимирский бегло прочел ее и сунул бумажку под настольное стекло.
— У меня у самого мальчуган в восьмом классе…
Откуда-то из угла буркнули:
— Мальчуган-то под крышу вымахал. А толк-то какой?
Владимирский искоса метнул взгляд на говорившего. По лицу директора, как показалось учителю, скользнуло смешанное выражение уважения и снисходительности.
— Познакомьтесь, — шутливо сказал Владимирский: — король охотников, покоритель недр… и неисправимый ворчун!
— Брынов, начальник геологической партии, — снова буркнули из угла.
Высокий человек с красным, обветренным лицом встал с дивана, пересел к столу и принялся бесцеремонно разглядывать учителя. Он почти не вмешивался в разговор, только беспрестанно курил, зажигая папиросу о папиросу.
— Как доехали? — спросил Владимирский, придвигая к гостю портсигар.
Учитель закурил:
— Эти семьдесят километров я никогда не забуду. Телега переваливается, как утка. Ее и швыряет и качает, колесо другой раз так о пенек стукнет, что в зубах отдает!.. А возчик ваш мне понравился. С ним никакая дорога не покажется скучной! Все расспрашивал, ожидается ли война, и с кем тогда будут Англия и Америка. Потом рассказал, как раньше на вашем руднике хозяйничали англичане, как советская власть строила здесь обогатительную фабрику; говорил еще о гидравлике, которую вы сооружаете.
— Напал Назар Ильич на свежих людей! — засмеялся геолог.
А Владимирский, не скрывая гордости, сказал:
— Строим, товарищ Хромов, строим! Растет рудник!
Заговорили о бытовых, будничных делах.
Все разрешилось проще и лучше, чем ожидал Хромов. Питаться он будет в столовой продснаба. Квартиру отремонтируют в ближайшие дни. Владимирский обещал письменный стол («в крайнем случае из конторы возьмем»).
