Митяй тронулся с места и поехал вдоль тротуара параллельным курсом. Опустил стекло, посигналил:
– Оль! Садись, говорю!
Она покачала головой и прибавила шагу.
«Глупость какая, – думала Ольга. – Хорошо же это все выглядит со стороны!»
Выглядело действительно странновато. По тротуару идет женщина с сумкой, из сумки торчат перья лука и яблоки, а рядом с ней медленно едет грязный автомобиль с опущенным водительским стеклом. И за рулем, между прочим, – лучший друг ее мужа! Идиотство!
Митяй снова высунулся из окна:
– Ну чего?
– Ничего. – Ольга сердито тряхнула головой и перехватила сумку другой рукой.
– Так и будем передвигаться?
– Так и будем.
– Ну-ну, – ухмыльнулся Митяй, – давай. Повеселим народ. Мало ему веселья, так хоть мы развлечем.
Ольга остановилась.
– Митя! Я действительно прекрасно дойду до дома сама! Пожалуйста, не надо ставить меня в дурацкое положение.
Митяй усмехнулся, как будто спал и видел, чтобы Ольга оказалась в самом что ни на есть глупом положении.
– Садись. А то так и буду за тобой до дома ехать.
Ольга поняла: так и будет. Что ей оставалось? Она вздохнула и села в машину.
В машине пахло хвойным освежителем и сигаретным дымом. Ольга запах дыма не любила. Стаса она гнала на кухню, когда он пытался закурить в спальне, а летом уговаривала выходить с сигаретой на балкон. Даже купила туда плетеное ротанговое кресло. Правда, Ольге нравилось, как пахнет трубка Григория Матвеевича – чем-то сладким, вишней, что ли. Но у Митяя в машине запах был совсем другой, застоявшийся, горький.
Ольга покосилась на него, поерзала на сиденье, стараясь отодвинуться подальше, покрепче прижала к себе сумку с продуктами.
– Мить, ну что тебе от меня нужно, а?
– Ничего. Просто хочу тебя подвезти. Тебе домой или в контору?
Ольга ниже опустила голову:
– Домой. Мить, я тебя прошу…
– Ну? Проси, – Митяй ухмыльнулся.
Ольге не понравилось, как он усмехается.
– Митя! Вот честное слово, я Стасу пожалуюсь! Я ему все скажу!
– Да ла-адно. Че ты ему скажешь: он меня подвозил? Так, что ли?
– И у дома караулил, и на работу за нами ехал…
Митяй снова ухмыльнулся, дернул уголком рта.
– Оля, не говори глупостей. У нас в городе всего две дороги. Одна прямо, а другая направо. Так все друг за другом по ним и ездят!
Ольга снова опустила голову. Она не любила делать людям больно, не любила говорить неприятные вещи. Но больше ничего не остается.
– Мить, ты извини, – пробормотала она. – Но я тебя видеть не хочу.
Митяй посмотрел на нее долгим, цепким взглядом:
– А я тебя хочу.
Ольга плотнее прихватила блузку у ворота, вся сжалась.
– Митя, останови. Митя! Я тебя прошу, останови машину!
Митяй только бровью дернул.
Ольгу затрясло.
– Останови, говорю!
Она перегнулась и изо всей силы нажала на клаксон. Машина истерически заорала, на них стали оборачиваться редкие прохожие.
Митяй от нее такой прыти, похоже, не ожидал. Он притормозил, и Ольга стремительно выскочила из машины, прижимая к груди свою сумку, зашагала, не разбирая дороги, куда-то во дворы.
Сзади ее дернули за руку – резко, сильно, так хозяин дергает за ошейник собаку.
– Стой!
Ольга обернулась, вырвала руку. Глаза ее горели.
– Стас твой друг, вместе всю армию пропахали, ты у нас свидетелем был, а теперь… теперь ведешь себя, как… как… свинья.
Митяй отпустил ее, пожал плечами. Что-то у него такое было в лице, отчего Ольга не ушла. Привалилась спиной к дереву, выставила вперед сумку, будто щит. Так они и стояли посреди чужого, закиданного мусором двора.
– Знаешь, Оль, – Митяй пнул носком ботинка валяющуюся под ногами смятую банку из-под пива, – я-то еще не так чтоб полная свинья. Я только начинающая. Поросенок, можно сказать.
– Мить, я пойду, ладно?
Митяй ее будто бы не слышал. Посмотрел в лицо.
– А почему ты не спрашиваешь – кто тогда свинья?
– Потому что я вообще не желаю тебя слушать.
– Боишься? Бои-ишься. И прячешься потому, что боишься. Как африканская птица страус.
«А ведь он прав, – подумала Ольга. – Я боюсь. Сегодня весь день только этим и занимаюсь. Боюсь и старательно пытаюсь себя убедить, что бояться нечего».
– Сам ты африканская птица, – сказала она с досадой. – Митя, ты бы лучше Стасу помог.
