Фонарщик наверняка бы потратил несколько монет на бумажное издание, если бы веселый мальчишка c газетами быстро не скрылся в шумной толпе. С некоторой тревогой в сердце Нэльс сел в повозку и аккуратно прикрыл дверь.
— Ворота скоро закрываются, — на выдохе произнес он.
Маша повернулась к фонарщику. — Какие ещё ворота?
— Отделяющие мир без магии, от мира, где она доживает свои последние дни. Их открывают на короткий срок, каждые семь дней, — ответил волшебник и кивнул Феарольфу.
Мужчина вытащил руку из окна и хлопнул по резной дверце.
— Фобос, Ромул, поехали!
Повозка тронулась с места, и понеслась вдоль улицы, разгоняя всех на своем пути. Они проехали мимо юного разносчика газет, и Нэльс встретился с ним взглядом.
— Это в смысле, ваш от нашего? — уточнила Маша.
Горвин сложил руки на груди. — Для тебя это больше не должно различаться, но если соблюдать формальности, то да.
— А зачем их закрывать? Не уж-то орды троллей выбегают поглумиться над простым народом? — не без иронии поинтересовалась Маша.
— Было бы не плохо, — заметил Феарольф.
— Если бы, — согласился волшебник. — Ворота не могут быть все время открытыми. Это впускает Время из вашего мира, оттуда, где оно идет своим чередом и в правильном направлении.
— Это как? — запуталась Оля
— Что бы сохранить оставшуюся магию и существ ею созданных, пришлось остановить время, в некоторой части нашего мира, ограничить все это невидимой стеной и запереть ворота, — пояснил старик. — Именно туда мы и направляемся.
— Остановить время в какой-то его части? Это так легко? — засомневалась Мария.
— Ооо, нет, — протянул Феарольф. — Это вовсе нелегко. Но и такое возможно.
— А я читал, — вспомнил Марк. — Что одному из властелинов времени пришлось остановить свои часы, что бы спасти остатки магии. Это так?
Повозка резко завернула направо и направилась в густой лес.
— Так, — ответил Феарольф. И была в его голосе нотка печали. — Время не только строит, но и разрушает. И чтобы не произошло последнего, его пришлось остановить.
— Говорят, что он живет среди простых смертных. И помогает им, — гордо добавил книгочей и сам восхитился количеству своих знаний.
— Так оно и есть, — тихо заметил Драгазар и посмотрел на своего друга.
Феарольф улыбнулся ему.
— Хотя, и не должен, — погрозился волшебник. — Он привязался к людям, от того и находится рядом. Но дом его Свобода…
— А ты что, и с ним знаком? — засомневалась Маша.
— Я вообще, много кого знаю, — усмехнулся старик.
— Ух, ты! А познакомишь меня?
— Хэх, — выдохнул Горвин. — Придет время, сама с ним познакомишься.
Маша потерла нос. — Ладно, — и отвернулась в окно. — Может мне удастся с ним договорится, дабы не стареть ещё какое-то время.
— Ну, для этого ты можешь поселиться за воротами там время давно остановилось, и никто не стареет. Но это и так твой дом, все чудеса родом оттуда.
Девушка вдруг подумала, если уж на то пошло, и она обладает какой-то силой и избранна 'спасти' мир, то должно же это как то сыграть ей на руку. Ведь наверняка эта сила таит в себе кучу полезных для нее плюсов.
— Деда? — заинтересованно произнесла Маша и загадочно улыбнулась.
— Ну?
— Получается я важная и крутая?
Горвин посмотрел на внучку. — Нисколько.
— Но?
Блондинка засмеялась, но получив локтем в бок, тут же смолкла.
— Ты умеешь извергать молнии? — спросил волшебник и хитро сверкнул глазами.
— Нет, — ответила Маша.
— Быть может заклинания какие знаешь?
— Нет…
Горвин почесал подбородок. — Ну, может быть ты отличница по математике? Или знаток квантовой физики?
Поняв, к чему клонит ее дедушка, Маша закатила глаза.
— Хорошо! Я поняла тебя.
Старик довольно сложил руки на груди и сладко протянул. — Вот видишь ты вовсе не крутая, — а через мгновение молчанья продолжил. — Но ты можешь такой стать, если появилось желание.
Маша обиженно посмотрела на волшебника.
— Для того, что бы в твоем понятии стать важной, я не собираюсь зубрить ненавистную мне алгебру.
Горвин по-доброму рассмеялся, — Моя дорогая, но дело не в математике или физике. Если у тебя есть тяга, то можешь заниматься чем угодно. Что бы стать достойным, стать 'важным' нужно лишь одно — делать Свое дело и делать его хорошо. Каким бы оно ни было. Вот Нэльс — фонарщик. Опять же по призванию, — продолжал волшебник. — А ты?
