— Так много непонимания, — прошептала она, качая головой. — Наше доверие нелегко нам далось, но мы должны двигаться дальше.
— Я не заслуживаю тебя…
— Может, в будущем заслужишь…
— Так ты вернешься со мной?
Выражение лица Люки сказало Джен все, что она хотела знать.
— С удовольствием, — честно призналась она, глядя ему в глаза. — Я люблю тебя.
— Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя, — горячо заверил ее Люка. — И мне не терпится поработать с тобой.
— Только поработать? — лукаво спросила она, когда он осторожно взял ее на руки.
— Больше всего на свете я хочу заняться с тобой любовью, — признался Люка откровенно и принялся покрывать поцелуями ее лицо, шею, грудь…
— Постой, — нахмурилась Джен, слегка отстраняясь, — разве толчки ребенка не помешают?
— Дорогая, ничто на свете не может встать между мной и твоим удовольствием. Пойдем?
Иногда сон в мужских руках позволяет узнать о мужчине больше, чем многочасовые беседы с ним, решила Джен. Спать в объятиях Люки было для нее все равно что вернуться домой. Все недоверие, все препятствия и сомнения на этом пути были просто шагами, которые она могла сделать или не сделать. Но то, что стоит иметь, стоит того, чтобы за него бороться. И она боролась.
Они разговаривали до глубокой ночи о прошлом, настоящем и будущем. Многое она узнала впервые. Люка рассказал ей о своей жизни после отъезда из дома, о том, что Рауль решил остаться с отцом, чтобы заслужить его любовь. Несмотря ни на что, братья любили друг друга, и он собирался сделать все, чтобы почтить память Рауля и Лидии.
— Доброе утро!
— Доброе утро, — прошептала Джен, когда Люка проснулся. Как драгоценны были эти моменты после долгой разлуки! Он был великолепен, даже ранним утром. Его мощное тело, раскинувшееся на большой кровати, освещали жемчужные лучи восходящего солнца. Нельзя было выразить словами, как сильно она его любит.
— Я ждала, когда ты проснешься.
Он открыл один глаз.
— Зачем? Чтобы продолжить обсуждение нашей совместной работы?
Она пожала плечами.
— Вообще‑то у меня были другие планы…
— Какое облегчение, — хрипло пробормотал он.
Люка занимался с ней любовью медленно и глубоко, снова и снова, пока Джен несколько раз не вознеслась к вершинам блаженства. Потом они заснули, а когда она проснулась, он поцеловал ее и улыбнулся.
— Ты выйдешь за меня? Или я снова должен довести тебя до экстаза?
Она счастливо рассмеялась.
— И то и другое, — ответила Джен. — Я выйду за тебя, но сначала ты должен заняться со мной любовью, а потом ты снова попросишь моей руки.
— Вечный круг?
— Любви и обещаний. Я готова начать, а ты?
— О, я тоже готов, — улыбаясь, признался он.
— Можно я просто скажу, что очень люблю тебя. — Она улыбнулась, глядя ему в глаза, и нежно поцеловала.
— Вы можете говорить все, что хотите, синьорина Сандерсон, которая скоро станет синьорой Тебальди. На самом деле я требую, чтобы ты никогда не уставала говорить мне о любви, как я никогда не устану говорить, как сильно я тебя люблю.
— Я не могу дождаться возвращения на остров, — призналась Джен. — Я скучала по нему и по тебе так сильно, как ты даже не представляешь, — сказала она с усмешкой. — Я рада, что наконец‑то получила свой диплом и стала геммологом, как мама. Я знаю, она бы гордилась мной, так же как Лидия и отец. Но я также знаю, чего моя мама больше всего хотела для меня, для обеих своих дочерей: она хотела, чтобы мы были счастливы, а я чуть не упустила свое счастье.
— Никогда, дорогая…
— Да, — возразила Джен. — Я была готова рисковать всем, даже тобой, ради своей гордости. Я была ослеплена своей болью и беззащитностью, поэтому оттолкнула тебя, хотя больше всего на свете хотела быть с тобой рядом. И я не могла этого признать, у меня не хватало мужества, чтобы это признать. Когда наследство вступило в силу и я услышала от Джей Ди о планах Рауля, моей первой мыслью было вовлечь тебя в реализацию этих планов. Я знаю, Рауль хотел бы этого. — Ее глаза горели убежденностью. — Мы, трое, работающие вместе.
— Мы, двое, живущие вместе, — добавил Люка со своей искушающей улыбкой.
— Это облегчило бы нашу совместную работу. — Джен посмотрела на него лукавым взглядом, который она всегда использовала, когда Люка дразнил ее.
