— За отца? — воскликнула она с возмущением. — Проблемы твоего брата были значительно глубже, чем просто деньги. А сейчас, глядя на вашу семью, я понимаю, что и мои тоже. — Она чувствовала себя преданной, одураченной и держалась из последних сил. — Почему ты не сказал мне об этом до того, как привез на Сицилию? Ты еще в клубе мог прямо спросить меня об этом.
— Я не знал тебя тогда так хорошо, как сейчас.
— Ты не доверяешь мне.
— Я не был в тебе уверен, — признался Люка.
— А сейчас? — Холод разлился по ее венам, но сейчас этот холод был ледяным. — Ты занимался со мной любовью, Люка. Я могла бы родить твоего ребенка. Но все это время, пока я влюблялась в тебя, ты держал меня здесь как инструмент для решения семейных проблем. — Джен побледнела. — Оставалось меньше шести месяцев до того дня, когда я унаследую трастовый фонд Рауля. Ты, верно, находился под большим напряжением и был полон решимости сполна использовать каждый день, чтобы выяснить, что я об этом знаю.
С отвращением покачав головой, она схватила свою одежду.
— Ты манипулировал мной все это время. Ты говорил, что любишь меня. Ты говорил так, будто понимаешь, как тяжело мне выразить свои чувства после смерти Лидии. Я думала, мы понимали друг друга, но сейчас я вижу, что ты просто пытался завоевать мое доверие, чтобы узнать, что именно мне известно. Твои исключительные качества эксперта по безопасности не помогли тебе узнать секреты своего брата.
— Джен, подожди. — Люка схватил ее за руку.
— Отпусти меня! — гневно вскрикнула она, стряхивая его руку.
Люка опустил руку, а Джен продолжала лихорадочно одеваться.
— Я хочу, чтобы ты ушел, — сказала она, указав на дверь.
— Я никуда не уйду. — Он подошел к ней вплотную. — Твоя беременность… Если будет ребенок, это все меняет.
— Да, — согласилась Джен. — Это позволяет мне видеть, какой дурой я была. И я не хочу, чтобы ты находился рядом.
— Если ты беременна, я буду рядом, и даже ты не сможешь это изменить, — заверил ее Люка.
— Я могу держать тебя на расстоянии, — возразила она. — У меня есть работа в аукционном доме, скоро я получу диплом, и они повысят мне зарплату. Мне не нужны твои деньги или что‑то, связанное с семьей Тебальди.
Люка стиснул челюсти, не в силах отвечать.
— А кто будет присматривать за ребенком, если ты будешь работать? — с трудом выговорил он.
— У компании есть ясли, — сказала она, благословляя «Смиттерз и Ворсли» за то, что они позаботились об этом. — Я смогу продолжать работать после родов, зная, что мой ребенок под присмотром и находится в одном здании со мной. Как видишь, Люка, я совершенно в тебе не нуждаюсь.
— У тебя нет выбора, — холодно ответил он.
— В самом деле? — Джен бросила ему скрытый вызов. — Ты не побоишься проверить это? Позволь мне сказать одну вещь, Люка. Я не боюсь ни тебя, ни твоего отца.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты сказал, что никогда не станешь таким, как твой отец. Но сейчас я тебе не верю.
— Тогда ты ошибаешься, — тихо сказал он. — Я сын дона Тебальди, но я другой. Мы живем в разных мирах, и, если ты думаешь, что я в своих делах использую его методы, ты совершенно не права.
— То есть держать меня здесь, надеясь, что я в чем‑то признаюсь, это другой метод? Это не похищение и не удержание в неволе. Это гораздо умнее и изощреннее, — горячо обвиняла Джен. — Это искусное принуждение и не слишком искусная манипуляция, и ни один из этих методов не является достойным. Неужели ты думаешь, что после этого я позволю тебе хоть как‑то участвовать в моей жизни или в жизни моего ребенка? — Она горько рассмеялась. — Ты пытался подловить меня. Теперь я это вижу. Но как я могла признаться в чем‑то, о чем ничего не знаю?
Люка попытался успокоить ее, но Джен с отвращением оттолкнула его руки.
— Какова была твоя цель? Отец приказал тебе не останавливаться ни перед чем, пока я не подпишу отказ от наследства?
— Я уже говорил тебе. Я защищаю отца, но он не приказывал мне.
— Конечно нет, — вспыхнула она, — потому что ты нашел гораздо лучшее решение. Под любым предлогом вывезти меня на остров, соблазнить меня, завоевать мое доверие, заставить меня поверить, что я могу тебе довериться, потому что ты любишь меня! — Она буквально выплюнула последнее слово ему в лицо. — Императорский бриллиант и все остальное — это просто чушь, чтобы занять меня чем‑то, пока ты будешь складывать головоломку с завещанием.
