— Завтра утром пойдет астролет, — ответил директор ВОКИ.
— Кого возьмешь с собой? — спросил шеф. — Мита, наверно?
— Да, — сказал Маран и повернулся к Дану. — Поедешь? Или нет желания? Честно.
— Поеду.
— Значит, Мит и Дан. И дайте мне, пожалуйста, копии обоих донесений.
Министр без звука вынул из папки несколько листков и протянул Марану, а Железный Тигран извлек из кармана коробочку с кристаллом. Маран забрал все и встал.
— Вы разрешите? — спросил он. — Или есть еще вопросы, которые надо обсудить?
— Нет, — сказал президент и тоже поднялся. — Желаю удачи. — Он обошел стол и пожал по очереди руки обоим, и Марану, и Дану. И добавил: — Да поможет вам бог!
Погода за прошедшие несколько часов лучше не стала, тучи еще более сгустились, правда, уже не лило, как утром, а только моросило. Погруженные в свои мысли, они шли от посадочной площадки медленно, не обращая на дождь внимания, только почти у самого дома, обходя особенно крупную лужу, Маран вырвался чуть вперед, и увидев дрожавшие на его волосах прозрачные капельки, Дан осознал, что идет под дождем. Впрочем, Маран снова замедлил шаг и спросил:
— Скажи-ка, он что, верующий?
— Кто?
— Президент. Помнишь, как он нас напутствовал?
— Да поможет вам бог? Видимо, верующий. Хотя не обязательно. Такие фразы ведь становятся со временем трафаретными.
— Знаешь, почему я обратил на нее внимание? Помнишь, я когда-то говорил тебе, что в кевзэ есть и своя философия? Когда набрало силу Установление, ее как бы отбросили, сохранили только этическую часть. Ты поймешь, почему, когда я приведу тебе главный постулат. Он звучит примерно так: бога нет, все зависит от тебя. Я думаю, когда-то на дела, подобные нашему, в Бакнии провожали именно этими словами.
Наи открыла дверь, когда они были еще в нескольких метрах от крыльца, подождала, пока они подошли, и отступила, давая им войти. Маран положил руки ей на плечи… нет, не положил, у него была манера прикасаться, почти не касаясь, кончиками пальцев, как-то особенно бережно, вот и сейчас он провел пальцами по ее плечам и виновато сказал:
— Наи, девочка моя, мне придется…
— Я знаю, — перебила она его. — Я знаю. Раздевайтесь, обед готов.
— Я не хочу обедать.
— А что ты хочешь? Кофе?
— Тебя, — сказал Маран очень тихо, но Дан все-таки расслышал, правда, постарался сохранить отсутствующее выражение лица.
— Ты же со вчерашнего дня ничего не ел, — возразила Наи.
По ее тону Дан понял, что обед особенный, наверно, очередное необычное блюдо, которые она время от времени то ли изобретала, то ли просто извлекала из памяти, но не из кулинарной книги, это Дану было известно от Ники. Понял и Маран, и согласился.
— Ладно, давайте обедать, раз так.
Впрочем, сев за стол, он отказался от закусок, салатов и всего прочего и потребовал «главное блюдо».
Это действительно оказалось что-то необыкновенное, Дан такого не только никогда не пробовал, но и не видел, мясо с какими-то приправами, завернутое в виноградные листья, он ел и ел и никак не мог остановиться, и даже Маран попросил добавки.
За столом все сидели невеселые, Ника тоже была огорчена и глядела почти так же печально, как Наи. Собственно, и сам Дан не был особенно настроен лететь — так безбожно скоро после многомесячной экспедиции на Эдуру, и не старался даже скрыть свое нежелание, поскольку и Маран, отодвигая пустую тарелку, бросил в сердцах:
— Чтоб они провалились! Все эти Лайвы, Песты и прочие подонки! Нет от них избавления.
— Я тоже поеду в порт, — сказала Наи. — Папа обещал, что никаких журналистов не будет, вообще никого.
— Ты ему звонила? — спросил Маран.
— Он сам звонил. Убеждал меня. Говорил о всяких высоких материях. Будто от меня что-то зависит. Будто я могу пустить тебя или не пустить. Будто ты спрашиваешь у меня разрешения.
— А ты хотела бы, чтобы я спрашивал у тебя разрешения? — поинтересовался Маран.
— Упаси боже! Мало мне тут трястись за тебя, так еще и терзаться, что сама послала? Уволь!
— Ты могла б и не посылать, — улыбнулась Ника, — коль скоро он у тебя отпрашивался бы.
— Ну да! Чтобы он меня за это возненавидел. И потом… — Наи вздохнула и спросила Марана: — Как ты думаешь, он жив или его убили?
