Поэт смотрел недоверчиво.
— Вот как?
— Да, друг мой.
— Ну и?
— Подумай сам. Ты ведь знаешь не меньше, а больше меня.
— Может, Дик отказал, и Лайва…
Маран покачал головой.
— Дик не мог отказать. Земляне — гуманисты, в медицинской помощи они не станут отказывать никому.
— Даже убийце и преступнику?
— Даже убийце. Не так ли, Дан?
Дан кивнул.
— Значит, он попросил за это слишком… — снова начал Поэт, но Маран прервал его:
— Он ничего не просил. Его убрали за то, что он согласился помочь.
— Но кто?!
— Разумеется, тот, кому невыгодно, чтобы Лайва выздоровел. Похитив Дика, он не только убрал конкретного человека, но и вызвал осложнение отношений, почти разрыв с Землей и затруднил положение Лайвы до крайности.
— И кто же это? — повторил вопрос Поэт.
— Человек, который дышит Лайве в затылок. Который надеется занять его место.
— Надо выяснить расклад сил в Правлении, — предложил Дан. — Тогда мы узнаем…
— Ничего выяснять не надо, — оборвал его Маран. — Все понятно и так. Подобная операция под силу только одному человеку.
— Песта? — спросил Поэт.
— Конечно.
— Правдоподобно.
— Но правда ли? — сказал Дан с сомнением.
Маран посмотрел на него, прошел к видеофону в углу и скомандовал:
— Беллини.
И когда на экране появился помощник посла, спросил:
— Скажите, пожалуйста, к кому вы обращаетесь, если возникает необходимость во враче. В штате посольства ведь такого нет?
— Нет. Но мы обычно обходимся диагностером и прочей техникой. А для сложных случаев есть врач в центральном посольстве, в Латании.
— Как с ним можно связаться? — поинтересовался Маран.
— Вне посольства связь спутниковая. Через орбитальную станцию. Подождите пару минут, я сам вас с ним свяжу, — сказал Адриано и исчез.
Двух минут не понадобилось, Маран успел только пододвинуть к аппарату стул и сесть, когда на экране появился немолодой, седоватый, довольно хмурый мужчина, начавший немедленно разглагольствовать на тему врачебной тайны и неразглашения историй болезни. Маран терпеливо ждал, пока тот наговорится, потом миролюбиво сказал:
— Послушайте, дорогой доктор, я вовсе не собираюсь спрашивать вас об имени пациента и его биографии. Меня интересует сущий пустяк: просил ли вас накануне похищения Ричард Олбрайт проконсультровать больного. Не землянина, а торенца, конкретно бакна. Без имен.
— Просил, — буркнул тот.
— И вы проконсультировали?
— Нет. Не успел. На следующий день Олбрайт исчез, и я так и не встретился с пациентом.
— А о какой болезни шла речь? — спросил Маран небрежно, но врач на удочку не попался.
— Этого я вам не скажу, — заявил он сухо.
— Даже если от этого будет зависеть жизнь Олбрайта? — поинтересовался Маран.
— Сначала докажите мне, что здесь есть связь, — отпарировал врач, — и возможно, я…
— Возможно? — Маран улыбнулся. — Благодарю вас, доктор. Боюсь, что мне придется слишком долго доказывать вам право на жизнь здорового человека. Извините, но у меня нет на это времени.
— Эти врачи просто наказание, — выпалил Дан сердито, когда экран погас. — Они прикрывают врачебной тайной все свои капризы и пороки, в том числе, властолюбие и любопытство.
— Да ладно, — отмахнулся Маран. — Главное мы у него выведали, а остальное… Чем болен Лайва, он знает только от Дика, то есть бакнианский диагноз, а это я и без его помощи выясню в два счета, если понадобится… Вот что, дорогие мои, идите к Дану. Поэт, пусть Дан расскажет тебе об Эдуре. А я немного подумаю.
Он пересел в кресло и налил себе кофе.
Флайер завис высоко над Крепостью. Настолько высоко, что наблюдателю снизу казался б лишь точкой, сама же Крепость сверху виделась чем-то вроде гайки неправильной формы с пятнышками или пупырышками в пустой сердцевине. Но на экране крыша Центрального здания была вполне различима во всех деталях, и Маран манипулировал кнопками на пульте, подводя тоненькую стрелку к тому ее углу, над которым возвышалась смотровая башня. Установив стрелку, он зафиксировал ее положение, потом повернулся к Миту, сидевшему сзади между Даном и Навером.
— Еще раз повторяю последовательность действий. Идем резко вниз. Мы трое выпрыгиваем на крышу. Ты немедленно поднимаешь флайер на пятьсот метров по альтиметру и ждешь. Как только мы показываемся на выходе, снова резко падаешь вниз и забираешь нас. Ясно?
