Я, недолго думая, назвала адрес Марка.
– Когда приедешь?
– Не знаю. Я на даче, мне добраться надо.
– Так не пойдет, – заволновалась я, – мне же на работу. А ключи Маринке я не могу оставить, да и предки явятся. Слушай, давай встретимся в парке, рядом с моим домом. Например, в пять. Идет?
– Хорошо, – ответил Ромка, – в пять. Пока.
– Плакать хочется, – заявил Марк.
– Считай, парень у нас, – порадовалась я, – конечно, если папа не вмешается. У папы, в отличие от сына, котелок варит неплохо.
– Надеюсь, папы нет на даче, а маму он обведет вокруг пальца. Только очень похоже, что мы рано радуемся. Скорее всего, парню ничего не известно. Сидел под кустом, ждал свою Мальвину…
– Она должна была что-то ему рассказать, – фыркнула я.
– Необязательно. Женщины любят рыдать, закатывать истерики, вопить “отпусти меня”, причем в течение часа и при этом ничего не успев сказать по существу.
– Мужчины не лучше, – отмахнулась я. – Так, кудесник, мобилизуй все силы и найди мне девчонку. Фотография ее есть?
– Конечно.
– Дай сюда.
Марк поднялся, прошел в прихожую и вернулся с фотографиями. На первой был изображен Ромка, которого я сразу узнала, хотя не очень-то успела разглядеть при нашем свидании в “Регтайме”, на второй – задорная девчонка лет семнадцати с роскошными пепельными волосами.
– Так вот почему Мальвина, – порадовалась я своей проницательности. – Девчонку с такой внешностью найти не так трудно, чего ж ты тогда дурака валяешь?
– Если нетрудно, сама и найди, – огрызнулся Марк.
– Ладно, критика еще никому не вредила, – пошла я на попятный. – Дачу Нефедова проверил?
– Ага. Лично. Дорога там одна.
– Точно?
– Пошла ты к черту. И чего ты вообще прицепилась к Нефедову?
– Просто делаю свое дело. А как твое автономное плавание?
– Плаваю потихоньку, – буркнул он. – Если что накопаю, сообщу. Вот сейчас малость оклемаюсь и опять поплыву.
– Желаю удачи, – поднялась я. – Дед хотел видеть меня одну или следует прихватить Лукьянова?
– О нем не было сказано ни слова. Как вы, ладите?
– Я ему не нравлюсь.
– Тебя это огорчает?
– До такой степени, что я решила провести эту ночь рядом с любимым человеком, то есть с тобой.
– Извини, что не оправдал твоих надежд, – хмыкнул он.
– Я их давно не питаю, – вздохнула я и пошла с кухни, но он неожиданно остановил меня.
– Скажи как на духу, Детка: если вдруг пришлось бы послать к чертям весь этот говенный мир, ты ведь не очень бы расстроилась?
– Не очень, если это тебя утешит, – присматриваясь к нему, ответила я, – но я особенно не тороплюсь. Есть в этом мире нечто мне симпатичное.
– Мартини?
– Уже немало.
Он засмеялся, отвернувшись от меня, а потом заявил:
– “Для чего мы рождены людьми, если умираем, как скотина?"
– Что это за фигня? – начала я злиться.
– Цитирую классика.
Я подошла к нему вплотную и смотрела до тех пор, пока он не отвел глаза.
– Мой нежно любимый друг и товарищ, только похмелье тебя оправдывает, в другое время за такие базары схлопотал бы по морде.
Я вернулась в спальню, переоделась и уставилась в зеркало. Выглядела я на троечку. Не хотелось расстраивать Деда, но ему придется это пережить, заскакивать домой и корректировать внешний вид времени не было.
Марк проводил меня до двери.
– Наш договор в силе? – спросила я на всякий случай.
– Само собой.
– Тогда будь осторожнее. Сдается мне, Лукьянов здесь не столько для того, чтобы разобраться в убийствах, сколько для того, чтобы проверить нас на вшивость.
– С чего ты взяла? – насторожился Марк.
– Взяла. К тому же у парня широкие полномочия. Думаю, друзья Деда серьезно чем-то обеспокоены. – А сам Дед?
– Откуда мне знать? Такие, как мы с тобой, обо всем узнают с некоторым опозданием. “Шестерки” умирают первыми… Я не такая эстетствующая натура, как ты, но, по-моему, это тоже классика.
– Умеешь ты успокоить, – хмыкнул он.
– Это моя профессия, – пожала я плечами, – успокаивать.
* * *
Рита выглядела совершенно несчастной. Не успела я войти в приемную, как она сразу же зашептала:
– Он тебя уже два раза спрашивал. Где тебя носит?
– Отрабатываю его деньги.
– Хочешь, дам свою косметичку? – предложила она.
– Неужто все так скверно? – попробовала я отшутиться.
