– Вон из того коридора. Кто-то стоял за портьерой. Черт, я, когда мимо проходил, ведь почувствовал, кто-то там стоит, нет бы голову повернуть…
– А куда ты шел?
– В туалет, – буркнул он.
– Значит, убийца стоял за портьерой? Расстояние приличное. Парень профессионал… По крайней мере, ножичком балуется часто. И хорошо знаком с местным репертуаром.
– А это еще почему?
– Потому что, друг мой Волков, расстояние действительно приличное, девица вертелась как заведенная, а ведь надо не просто попасть в цель, надо, чтоб девонька скончалась, словечка не вымолвив. Он выбрал момент, когда она замрет спиной к гражданам, представляя собой отличную, то есть неподвижную, мишень.
– Возможно, – кивнул Волков, взглянув на меня с большей приязнью.
Тут двери распахнулись настежь, и в зале появились стражи порядка. Подмигнув Волкову, я удалилась в тень, в том смысле, что предпочла устроиться на стуле в уголочке, дабы не мешать людям выполнять свои обязанности. Ничего интересного я от их появления не ждала: наверняка никто ничего не видел и не слышал. Примерно так и вышло. Одна дама заметила Волкова, когда он выходил в туалет, но не заметила, как вернулся, остальные вообще таращились на сцену, что вполне естественно. Мне тоже задали вопросы, и я ничем не порадовала следователей. Протомилась на своем стуле до самого рассвета, после чего последовало разрешение отправиться по домам.
* * *
Дома я бросила конверт на диван, доллары меня в настоящий момент не интересовали, а вот записки я прочитала. В общем, ничего особенного, убивать за это глупо. Моральный облик народного избранника явно прихрамывает (кое-какие слова и выражения могли шокировать престарелых избирательниц, но подросткам наверняка бы понравились). Впрочем, Дед у нас вдовец и мог себе позволить…
Правда, упоминались дорогие подарки (а Дед у нас известный бессребреник, в одном костюме третий год ходит, в основном перед журналистами), конкуренты радостно завизжат: вот куда уходят деньги стариков и сирот: на продажных девок. И все же не верилось мне, что девчонок убили из-за записок. Припугнули бы, денег дали… Вот, кстати, и деньги. Тысяча баксов – приличная сумма за подростковые сочинения Деда, больше я бы из принципа не дала.
Я услышала, как подъехала машина, и подошла к окну. Волков поднял голову, мы встретились взглядами, и я послала ему воздушный поцелуй, а он с досадой плюнул. Я пошла открывать дверь и, когда он вновь предстал моим очам, шепнула:
– Как я рада, милый.
– Надо требовать прибавки, – хмыкнул он, – за то, что приходится видеться с тобой так часто.
– Я могу снабжать тебя молоком за вредность. Идет?
– Лучше коньяка налей, – буркнул он, усаживаясь на диван, посмотрел на конверты и вновь принялся бурчать:
– Деньгами не разбрасываются… А это что?
– Взгляни, – кивнула я, устраиваясь рядом с коньяком и рюмками.
– Это лежало в ее комнате? – спросил Волков. Было заметно, что валять дурака ему расхотелось.
– Конечно. Где еще я могла бы это раздобыть?
– Ты уже звонила Деду?
– С какой стати поднимать его среди ночи?
– Послушай… – опять разозлился Волков, но я его перебила:
– Дед сказал: найти убийцу. Давай найдем его.
– Его машина возле дома убитой той ночью, а теперь еще эти записки… Ты же понимаешь…
– Мы должны найти убийцу. Только по этой причине я тебе и демонстрирую свои находки. И рассчитываю на взаимность, то есть на ответную откровенность.
– Не зря у меня с прошлой ночи зубы ноют, – пожаловался он.
– Ага. Предчувствия тебя не обманули…
– Ладно, давай прикинем, что мы имеем. – Волков выпил, поставил рюмку на стол и повернулся ко мне. – Девка крутит любовь со всеми нашими шишками.
– Причем одна такая шишка из конкурирующей фирмы.
– Дед писал эти записочки, а девка их коллекционировала, смекнув, что на них можно заработать. Так?
– Допустим.
– Она прячет их у подруги и приступает к военным действиям. Однако вместо денег получает чулок на шею…
– И в ту же ночь возле ее дома видят машину Деда. Логично предположить, что у них была назначена встреча.
– Логично. Девчонка скончалась, и тогда ее подруга решает подзаработать на этих записках.
