— Да, это так, — легко согласился со мной странный доктор. — Но именно вам мне захотелось сказать все, что я действительно думаю по этому поводу. Когда я увидел вас, Таня, мне очень и очень не хотелось, чтобы вы задумали поменять что-то в себе. Может быть, потому, что мне ужасно понравились ваши глаза — прекрасные и очень грустные. И бледное лицо, полное скорби, но все равно такое пленительное — с вас бы Мадонну писать, честное слово! Должен вам сказать, Танечка, что основа вашего очарования в том, что вы сами не сознаете своего обворожительного шарма, а он у вас во всем: в манере поправлять волосы, в повороте головы…
— Я здесь всего полчаса — и все это вы уже успели разглядеть? — спросила я очень недоверчиво.
— Ну что вы. Я заметил это еще во время первой нашей встречи. И был очень огорчен, когда вы не разрешили мне подождать вас у того подъезда, к которому я вас привез… А знаете что? Пойдемте-ка гулять, наивная любительница русского фольклора! Это удачно, что вы зашли. — Шацкий кивнул на настенные часы: — Смотрите: семь часов, мое дежурство закончилось. Вы, наверное, и правда имеете отношение к нечистой силе. К доброй нечистой силе, если можно так выразиться.
— Почему?
— Потому что за минуту до вашего прихода я стоял и думал о том, как мне не хочется идти домой.
На улице шел дождь и в то же время светило солнце — чего только не бывает в мае! Это был тот самый май, который двадцать два года назад был свидетелем на моей свадьбе. Но я вспомнила об этом не сейчас. Гораздо позже…
* * *
Сколько прошло времени? Один бесконечный год или два быстро пролетевших часа?
Где мы бродили? По умытой дождем многолюдной Москве или по незнакомой мне планете, на которой под ногами сверкали не лужи, а зеркала?
Я забыла, я совершенно забыла о том, что никогда больше не бывает такого запаха, как после майского дождя, когда пахнет свежестью, листвой, смолой, почками, цветами и счастьем. Нужно только набрать в легкие побольше воздуха, и энергия обновления и возрождения наполняет тебя с макушки до пяток. Почему я забыла, как мне нравятся капли, которыми усыпана молодая зелень? Они искрятся в лучах солнца, эти недолговечные бриллианты весны… Это так здорово — вслушиваться в стук капелек по куполу зонта. Они барабанят ритм какой-то очень красивой песни, только я никак не могу вспомнить ее название…
Вспомнила. Это же Любовь!
Нет-нет! Любовь не к нему, не к вот этому мужчине, который шагает рядом со мной, бережно, но сильно поддерживая меня, когда я собираюсь перешагнуть особенно широкую лужу. Во мне просыпалась Любовь к другому: к весне, к цветам, к почкам, которые липнут к подошвам, к солнечным зайчикам, что прыгают на нас чуть не из каждого окна. И любовь к себе — не к брошенной женщине сорока трех лет, а к обаятельной даме, у которой впереди еще много времени для воплощения в жизнь новых замыслов и фантазий.
Конечно, мой ужас и мое счастье в том, что новая жизнь для меня началась именно тогда, когда, по мнению окружающих, наступила пора подводить итоги, когда я была разом сброшена с вершины, на которую все эти годы помогала взобраться Ему, любимому и единственному. Беда в том, что это был Его Олимп. А мой собственный Эверест все эти годы ждал, когда я начну восхождение. И только теперь, после полного краха, задыхаясь от боли и отчаяния, я начну собственный путь к собственной вершине! Я покорю ее!
И, конечно, говорила я себе, дело совсем не в том, что в моей жизни появился вот этот седоволосый человек с молодо блестящими глазами. Конечно, дело совсем не в нем, но это человек удивительный. Он разглядел во мне то, что все эти годы не видели другие: ум и красоту. На память мне снова пришел Павел, история наших с ним отношений. Он тоже любил меня, но полюбил лишь после того, как сделал, «слепил», «подогнал» меня к своему собственному представлению о красоте — вспомни, говорила я себе, ведь даже духи ты не могла выбрать без его ведома! А Игорь… Про себя я уже называла его просто Игорь, без всяких Наумовичей… А Игорь не поучал меня, он даже завитка над ухом не поправлял — классический жест заигрывающего мужчины, — о нет, он просто смотрел на меня и видел во мне Мадонну!
