На лбу выступил пот, меня зазнобило. Вспомнив, какие вещи есть в аптечке, я принял решение свернуть, как только увижу, куда. Хорошо, что такая возможность представилась. Через триста метров после мысли о Боге, я увидел дорогу, которая примыкала слева и уходила в лес. Тем лучше. Надеюсь, после эпичного полёта за пределы дороги за мной уже некому гнаться. Я положил обе руки на руль и изо всех сил потянул его влево. Фургон поддался, а кровь из раны, казалось, промочила уже всё вокруг. Жаль мою рубашку, мне она нравилась.
Пара поворотов в лесу позволили мне потеряться самому и уж точно сбросить возможных преследователей. Голова трещала, как будто через нее вдруг пустили тяжелый локомотив. Я заглушил мотор и наклонился в сторону аптечки.
Чем вытащить пулю? Гений хирургии не придумал ничего лучше, как извлечь её собственными пальцами. Не стану описывать этот процесс. Великолепно сильная боль. Я насыпал антибактериального порошка (он аж высыпаться из раны стал), кое-как наложил давящую повязку и, подавив тошноту, заставил себя проглотить ударную дозу жаропонижающего. Теперь лотерея — выживу или нет. Обидно умереть посреди леса в машине с мебелью.
Перед глазами всё поплыло. Последними движениями было то, что я медленно скатился в горизонтальное положение и почувствовал лужу крови на сиденье. Ноги позволили оттолкнуться и вытянуться в полный рост. Я закрыл глаза. Вот и всё. Занавес.
Когда я открыл глаза, то готов был встретить людей, которых давно уже нет.
"Привет, я Карл Фишер, помните меня?"
Комариный писк заставил поверить меня в то, что я жив. Хватило бы и этого доказательства, но зачем-то потребовалось меня кусать. Со второго раза, по ощущениям, я прибил виновника. Попытался подняться и не смог. Нащупал рану. Повязка сырая, но кровь не течет. Мне всегда везло. Теперь, пока голова приходила в себя, я шевелил пальцами рук и ног, что, как мне казалось, могло помочь кровообращению.
Больше всего мне сейчас хотелось задушить Виктора. Конечно, сначала я бы послушал, что он скажет, а потом… "Нет конкурентов."
Я попробовал сесть. Тяжело, но получилось. Голова немного закружилась. Я стал думать, почему меня хотели убить. Очевидно — из-за дури в моем фургоне. И раз они не стреляли по колесам, значит, не знали, где порошок или знали, но не хотели повредить фургон.
Порошок. Откуда они вообще про него узнали? Два варианта — Виктор и Юстин.
Первый мог сплошать и не заметить, в то время как второй всегда был осторожен и аккуратен. Хотя когда речь идет о больших деньгах, никому нельзя верить. Я нащупал в сумке телефон, испачкал его кровью и поменял карту. Для экстренных. Я набрал номер Виктора. Выключен. Кажется, до него мне уже не дозвониться. Юстин. Пришлось снова менять карту в телефоне. Я набрал его и уже через два гудка услышал его монотонный голос:
— Да.
— Юстин, — я вздохнул от боли, — как дела?
— Нормально, жду проверки. А ты как?
В голосе не было ни нотки удивления! Будь он замешан в этом, ему бы пришлось изумиться моей живучести. Хотя вдруг это блеф.
— А я вот жив. Не знаешь, что со мной было?
— Нет, Карл. У тебя есть основания подозревать меня в чем-то?
— Получив пулю непонятно от кого, перестаешь всем доверять.
Он сделал паузу.
— Понятно. Ты запомнил того, кто стрелял? Из чего? Был ли у этого человека транспорт?
Даже если бы Юстин играл против меня, верить всё равно сейчас некому. Ничего не случится, если я расскажу ему то, что он знает.
— Тёмно-синий седан. Проходил вашу таможню после меня. Не знаю, сколько в нем людей. Один или два, не больше.
— Где он сейчас?
— Валяется в яме у дороги.
— Понял. Я посмотрю, что могу сделать для тебя.
— Сколько я тебе буду должен?
— Выживи, и когда-нибудь тоже мне поможешь.
— Спасибо, Юстин.
После этого я вылез из кабины. Ну как вылез, почти что выпал. Оценивая ущерб, заметил, что почти остался без бампера, правый борт помялся и был исцарапан с характерными синими полосами. Хуже — в правой двери виднелось два красивых отверстия от пуль. А где вторая? Вторая угодила в тоннель коробки передач, чудом её не задев. Мне и правда везет.
