Глава 8. Si vis pacem, para bellum
Хорошая новость — я бросаю курить.
На следующий день меня посетили двое коллег Элен. Сама она не пришла. Я около трех часов (отвлекаясь иногда на чай) рассказывал под диктофонную запись всё, что знал об этом бизнесе. Кто поручал мне дело, каким был груз, как я провозил его через границу. Всё.
В самом конце, когда люди в красивых пиджаках начали собираться, я спросил:
— Что будет с Юстином? Я шёл на сделку только с условием смягчения его участи.
— Мы не располагаем подобной информацией, — сказал один из них, и оба направились к дверям.
Я сделал паузу, потому что перестал понимать, водят ли меня за нос или так сотрудничают.
— Подождите! Что мне теперь-то делать? — я искренне не понимал.
— Набирайтесь сил, отдыхайте. С вами свяжутся.
Здорово!
Три часа я придерживался плана "лежите и не напоминайте о себе", но на четвертый набрал Элен:
— Мне нужно увидеться с Юстином.
Он не изменился. То же безразлично-грустное лицо, те же волосы, которые он поправляет назад. Тот же бас. Ни капли злости в глазах.
— Привет, Юстин, — осторожно начал я.
Он сидел передо мной в тюремной форме.
— Здравствуй, Карл. Так ты решил завязать?
Я понял, что это упрёк моей болтливости.
— Они всё и так знали. Следили за мной от самого дома, — оппонировал я.
— Сплоховал ты в этот раз.
— Тебе тоже не стоило мелькать на трёхтонном джипе около фургона с наркотой.
— Ну, что верно, то…
— Я пошёл на сделку с условием смягчения тебе приговора. Или условий.
— Спасибо. Но что толку, Карл? Стоит мне выйти отсюда, как меня уберут. Я, знаешь ли, ни с кем не делился. А за всё нужно платить, — он откинулся на спинку стула и сложил руки за головой.
Его последняя фраза спровоцировала секундную дрожь.
— Я бы на твоём месте тоже поберёг себя, — добавил он и посмотрел прямо мне в глаза.
Минуту мы сидели молча.
— Ты бы сам не стал просить, — начал я, зная, что хоть что-то делаю верно, — но я принес тебе кое-что.
Я выложил перед ним капсулу с цианидом, который для меня любезно раздобыла Вэл.
— Спасибо, — сказал Юстин и улыбнулся. И в этой улыбке было всё: умиротворение, покой, радость. "Плана Б" не будет. Решение лежит на столе и умещается в спичечный коробок.
— Береги себя, — повторил я его слова, оказавшиеся ни к месту.
— До встречи, Карл.
Мы пожали друг другу руки и разошлись.
Через два дня в палату пришли новые люди. Они провели инструктаж и дали мне новые документы. Теперь я гражданин другой страны и ношу другое имя. А усы можно?
Мне сообщили, что через неделю я покину страну. До этого я буду жить в квартире, которую мне щедро выделят.
Через три дня, уходя, я сказал Вэл, которая, конечно, погрустнела:
— Я вернусь за тобой. Дождись.
Она обняла меня и проводила до входа, где я сел на заднее сиденье комфортного седана.
Что ж, новая жизнь, вот она.
Но ничерта не изменилось. В палате у меня хотя бы была Вэл и белый потолок. В этой квартире потолок был коричневый. Всё-таки белый лучше.
Мне запрещено было покидать пределы квартиры. Всё, что я услышал от людей, которые меня сюда привели: "Ждите".
Жду. Продукты приносили раз в два дня. В одно и то же время. От этого режима и невозможности выйти я начал чувствовать себя арестантом. Зато улучшил навык готовки. В четырех стенах больше ничем особо и не заняться.
Так прошли обещанные оставшиеся четыре дня. На пятый день ничего не изменилось. И на шестой. И на седьмой. Тогда я решил, что раз депортировать меня не торопятся, можно позволить себе тоже нарушить правила.
На восьмой день моего заключения в апартаментах, я попробовал выйти на улицу. Я медленно открыл дверь и осмотрелся. Коридор выглядел пустым и представлял собой прямой проход. Справа было окно и дверь (видимо, запасной выход). Слева же за дверьми со стеклом виднелась лестница. Я жил на втором этаже, который целиком был отведен под мою квартиру. Красота. Аккуратно прикрыв дверь, чтобы не было слышно щелчка, я медленно пошел вдоль стены по коридору. Ни в нем, ни на лестнице я никого не встретил. Хорошо меня охраняют.
