— Где «бэшники»? — спросил я в воде.
— Снимают груз.
— Сегодня?
— Рейс задержали на сутки, что-то со шлюзами.
— А то можно было бы уже начинать.
— Лишние сутки проживем, — Командор хихикнул.
— И то верно…
Груз: приборы, оружие, взрывчатка — находился в секретном отсеке круизного лайнера «Дон» («Из Ливерпульской гавани всегда по четвергам…»); о существовании отсека не подозревал даже капитан; попасть в него можно было только снаружи, имея специальный ключ. Значит, контейнер снимут сегодня… контейнер самоходный, но скорость его невелика. Значит, что-то серьезное можно начать делать только завтра днем. Ладно.
Стряхивая воду на самых красивых девушек, попадавшихся на нашем пути, мы подошли к команде А и непринужденно расположились среди них. Преимущество встреч на пляже: невероятно трудно выследить тебя. Все голые, все плюс-минус одинаковые.
Недостаток: не менее трудно засечь слежку. Но с этим пока придется мириться…
Команду А набирал Командор, впрочем, всех этих ребят знал и я, и знал неплохо: Крупицын Дима и Крупицын Сережа — не братья, просто из одного детдома, там им дали фамилию воспитателя; Яша Штоль; Гера Москвич; Сережа Панин; Сережа Кучеренко — черт побери, одни Сережи, других имен нет, что ли? И девочки, наша лейб-гвардия: Валечка Иванчук, маленькая, курносая (завяжи ей бантик — сойдет за семиклассницу), и Саша Полякова, роскошная блондинка с фигурой Венеры, вся бронзового цвета, окружающие парни так и пялятся. Наши знают, что пялиться бесполезно, Сашенька холодна, как лед, была у нее в детстве психотравма. Мы с Командором проглотили по стакану пива и растянулись на полотенцах. Гера крутил настройку приемника. На самом деле это был не приемник, а детектор микрофонов.
Направленным, издали, нас тут не взять: пляж плоский, шумный. Не обнаружив ничего, Гера поставил звуковую защиту — так, на всякий случай.
— Ну вот, ребята, — сказал Командор, — Пан прибыл, теперь дело пойдет.
— Да уж, — сказал Панин, щурясь на меня. После акции в «Самсоне» ему не за что меня любить. — Теперь пойдет…
— Все откладывается на сутки, — сказал я. — К сожалению. Но заготовками давайте займемся сейчас. Девочки, вы пойдете погуляете по окрестностям и снимете двух, а в идеале трех грузин. Лучше молодых. Обязательно грузин — не промахнитесь. И постарайтесь, чтобы это была полная компания, чтобы никто за кадром не остался.
— А если пятеро? — наклонила голову Валечка.
— Переварим, — сказал я. — И ведите к себе. Ну, а Крупицыны обеспечат остальное.
— Живыми — всех? — уточнил Дима.
— Всех, — отрезал я.
— А зачем Крупицыны? — лениво сказала Саша. — Мы и сами…
— Конечно, — сказал я. — Затрахаете их до полной неподвижности.
— Например, — согласилась она.
— Нет, с Крупицыными надежнее, — сказал я. — Это как лонжа.
Сашенька откинула со лба волосы и стрельнула в меня глазами — так, в четверть силы.
— Ладно, — протянула она.
Отвести от Саши взгляд было почти невозможно. Я и не пытался. Сашенька была яркая, привлекательная, манкая, но к телу своему относилась только как к инструменту, не получая от процесса ни малейшего удовольствия… только всё время хотелось об этом забыть и попытаться совершить чудо.
Девочки подхватили свои халатики и туфельки и пошли к нашей с Командором стоянке. Им смотрели вслед.
— Слушай, Пан, — сказал Командор, — я все забываю спросить: а почему «Пятое марта»?
— Пятого марта сорок четвертого года немецкие войска вошли в Тифлис. Это конец независимости Грузии.
— Вот оно как… Долго держались: больше трех лет.
— Долго, — согласился я.
