Григорий повернул голову вправо. Первый увиденный им пациент вопил как резаный:
— Я не иначе как вице-король Индии. Где мои абреки, мои кунаки, мои наибы, мои слоны?
Это откуда? Из унылого Бендера.
Второй повторял откуда надо:
— Я готов служить государю императору до последней капли крови.
Гриша повернулся к третьему.
— Я им сколько раз говорил, Нину похитили. Они мне не верят. Заводят шарманку: «Белый-белый, совсем горячий».
Куда он попал?
Ещё один сидел на койке в парике восемнадцатого века.
— Тройка, семёрка, туз. Тройка, семёрка, дама. Что-о-о наша жи-и-изнь? Игра-а-а!
Что-то знакомое. Его звали «Анна Герман Титов». Как-как? Опять всё перепутал.
Следующий пациент тоже доисторический:
— А знаете ли вы, что у киевского мэра под самым носом шишка? Записки завершены, скоро опубликую.
Гришин взгляд упёрся в стену. Прямо напротив пролетал беспилотник, и не над чем-нибудь, а над… гнездом с кукушкой!
Пациенты все разом подняли руки и зашевелили длинными кривыми пальцами с давно не стрижеными ногтями.
Надо спасаться, пока не съели. Вскочил бы, да связан, а во рту кляп. Гриша перепугался почти как тот первобытный человек в фильме «Миллион лет до нашей эры», которому приснился магазин бытовой техники.
Заорал.
Он снова лежал в палате, но кошмары закончились. Если не считать того, что окружавшая его больничная палата была неприглядной. Как будто на ней экономили раз сто. Потолок и стены все облупленные, и паутина кругом. Грише на лоб сильно капнуло.
Сосед по палате в реальности был только один. Мужчина средних лет. Похоже, он шёл на поправку. Во всяком случае, выглядел вменяемым.
— Наконец-то. Полмесяца прошло, если что. Двенадцатое ноября, а вы всё в плохом состоянии. Спросите, молодой человек, где вы? В Решецкой психбольнице. В Етстани своей нет, приходится выкручиваться. Если даже своих заслуг мало. Ага, Улица Ржевской битвы.
Гриша не знал, сможет ли он говорить. Пронесло, с речью полный порядок.
— Вы кто?
— Юрий Сидорин. Москвич, сейчас стоматолог в вашем райцентре. На Ложкарской набережной живу, недалеко от вас. Младший брат сами догадываетесь кого. Меня один агитатор упёртостью довёл до умопомрачения. Лежу с апреля. Главврач мучился разногласиями: считать ли меня VIP-пациентом, если вспомнить, кто мой старший брат?
— А куда делся Никитос? Надеюсь, вернулся.
— С ним я лично не знаком, но кое-что скажу. Перемещение хорошо сработало, это тебе не Сергиус и ему подобные. Твоя подружка беспокоилась, была готова приехать. Ваш любимый мэр обеспокоился, будь уверен. Представь, каково твоим родителям, им не позавидуешь.
Горе-сын не знал, говорит ли что-нибудь Сидорину фамилия «Евсеев», но тот опередил вопрос.
— Наш участковый вовремя объяснил, откуда в мусорке пивная банка. Что бы сказать о Максиме Сидорине? Ему всё равно, где я, на Ложкарской набережной, или в психбольнице. Для него главное, чтобы к двадцать второму веку Россия занимала всю территорию США и все постсоветские страны. Не знаю, слышал ли ты о происхождении этого самого Сидорина. Когда вернёшься в родной дом, поинтересуйся. А меня сегодня выписывают.
Немного поговорили об окружающем мире. Парниша сильно удивлялся. Как он раньше не понимал? И в городке, и в районе.
Не прошло и суток, как и Гришку Клюева выписали. В Решцах нашлись добрые врачи, которые его именно лечили. Жаль только, с потолка капала вода, и ещё падали пауки, которых медперсонал постоянно смахивал с лица.
Ира умничка, обошлась без нервов и истерики. Только вот Гриша не знал, с кем её, вальяжную, сравнить, если не с Киселёвым. Да и Ирка поделилась своими мыслями. Чем голова была забита? Здорово, что родители согласились.
Зубы надо будет беречь. Неудобно приходиться знакомым стоматологу.
Свою девушку он приобнял за полный бок и шепнул:
— Как же мы раньше не догадывались, какая в нашем городке реальность. Спасибо Никите.
