— Вот почему меня выбрали на роль Дичи?
— Конечно, — сказал Субминистр. — Не выбрали бы вас сейчас, рьяный и никогда не дремлющий закон нашел бы другие пути.
— Благодарю за информацию, — произнес Баррент. — Сколько у меня времени до начала Охоты?
— Охота начинается на рассвете и заканчивается с первой зарей следующего дня.
— А что будет, если меня не убьют?
Норис Джей слабо улыбнулся.
— Такое случается не часто. Гражданин Баррент. Я уверен, это не должно волновать вас.
— Но все же бывает?
— Да. Те, кто остается в живых, автоматически включаются в Игры.
— А если я выживу в Играх?
— И не мечтайте, — посоветовал Джей дружеским тоном.
— Но почему?
— Поверьте мне. Гражданин, вы не выживете.
— Я все-таки желал бы знать, что произойдет в таком случае.
— Тот, кто проходит Игры, оказывается вне закона.
— Звучит многообещающе, — заметил Баррент.
— Вовсе нет. Закон, даже в самом своем карающем проявлении, стоит на страже ваших интересов. Как бы ни было мало у вас прав, закон проследит за их соблюдением. Я не убил вас сейчас и здесь только потому, что это было бы незаконно. — Джей разжал руку, и Баррент увидел крошечное однозарядное оружие. — Закон устанавливает правила и пределы жизни. Он гласит, что вы должны умереть. Но умирают все. Вам по крайней мере назначен день; без закона могло не быть и этого.
— И все же, — настаивал Баррент, — если я выживу в Играх и окажусь вне закона?
— Вне закона существует только один Великий Черный, — произнес Джей. — Те, кто находится вне закона, принадлежат ему. Но лучше тысячу раз умереть, чем попасть живым в руки Великого Черного.
Баррент давно пришел к выводу, что культ Великого Черного — пустая болтовня. Но теперь, слушая доверительный голос Джея, он начал сомневаться. Может существовать реальное отличие между обычным поклонением Злу и действительным присутствием самого Зла.
— Но если вам повезет, — продолжал Джей, — вас убьют сразу. А сейчас последние инструкции.
Джей потянулся свободной рукой в карман и вытащил красный карандаш. Быстрым, отработанным движением он провел карандашом по щекам и лбу Баррента. Тот даже не успел опомниться, как все было кончено.
— Это помечает вас как Дичь, — сказал Джей. — Пометки несмываемы. Вот ваш государственный иглолучевик. — Он вынул оружие из кармана и положил на стол. — Охота, как я говорил, начинается с первым светом зари. Убить вас имеет право любой; вы также можете убивать. Но я советую делать это с большой осторожностью: вспышка и звук выстрела выдавали многих. Если будете прятаться, не забывайте обеспечить себе выход. Помните, что другие знают Тетрахид лучше вас. Опытные охотники изучили все потайные места; с Дичью кончают в основном в первые часы праздника. Желаю вам удачи, Гражданин Баррент.
На пороге Джей снова обернулся к Барренту.
— Я должен добавить, что одна возможность сохранить жизнь и свободу на Охоте существует. Но мне запрещено рассказывать о ней.
Субминистр поклонился и вышел.
После долгих стараний Баррент убедился, что пометки действительно несмываемы. Вечером он разобрал государственный иглолучевик. Как он и подозревал, оружие оказалось дефектным.
Баррент сложил еду, воду, моток веревки и нож в маленький рюкзак, а потом просто ждал, без всяких оснований надеясь, что в последнюю минуту его спасут Моэра и ее организация.
Спасение не пришло. За час до рассвета Баррент покинул магазин противоядий. Он не имел представления, что делают другие жертвы, но уже решил, где ему спрятаться от Охотников.
