«Поестьладом» было хорошее кафе со шведской раздаточной линией, где можно взять любое на свой вкус блюдо, и даже, если понравится, добавку. То есть ешь до отвала, сколько хочешь, лишь съедай все без остатка. «Да, - думал Ерофей, уплетая пятую порцию печеночного паштета (он уже съел тарелку наваристого борща, котлету по-киевски и люля-кебаб), - такую бы линию в нашу институтскую столовую. Это тебе не комплексный обед из пшенного супа, котлеты со шрапнелью-перловкой и бледным чаем».
Ерофей, отдуваясь, выпил пару чашек чая и почувствовал себя сильно потяжелевшим.
- Уф-ф!.. - сказал и Ангел. - Сто лет уж так не едал. Спасибо тебе, Ерофей!
Ангел долго водил Ерофея по Совраю, показывал, где и что, и всё жаловался на Сатану, что сманивает на жительство в Тихгор души праведников из Соврая. Их Всевышний, естественно, не пускает, так они устроили висячую забастовку. Поскольку все души имеют свойство свободно передвигаться в пространстве аки птицы и даже свободнее, то все желающие перебраться в Тихгор, зависли в воздухе и предъявили требование открыть границу между Раем и Адом и разрешить свободный въезд-выезд. Все, кто передвигался по тверди, нормально касаясь её, немало шишек понабивали, натыкаясь, хоть на бестелесные, но всё же ноги, болтающиеся в воздухе.
- Но, - Ангел хитро прищурился, - Всевышний со своими советниками-приближёнными издал Указ об открытии границы, вот будет это только через два года. Всевышний говорит, что чует его душа: Сатана затевает что-то негодное. Может, ты станешь нашим разведчиком, а, Ерофей? А то, знаешь, что нам Сатана подстроил? У нас, понимаешь, как во всех цивилизованных странах, где надо - интеграция, а где не надо - дифференциация. У нас одна артель топоры выпускает, другая - топорища, третья их собирает. И все при деле, и всем хорошо. А черти косоглазые взяли да и скупили все топорища. Артель-то обрадовалась: мол, сделку выгодную провернули, на смежников-собирателей плюнули, те без работы остались. А черти косоглазые топорища в опилки перевели, плиты из них понаделали и нам же из нашего же сырья мебель втридорога продали! До того, нахалы, додумались, что весь утиль скупают у нас, нам же потом сувениры из него продают. Так и норовят экономику нашу подорвать. Или вот апостол Пётр купил в Тихгоре дорожную машину, взятку, поди, взял: уж такая машина старая-престарая. У них там, в Тихгоре, все машины каждые пять лет обновляются, а нам старьё по дешевке подсовывают. А как не купить? Экономия же… И главное, всучили Петру ту машину, а запчасти, говорят, отдельно за валюту продаём. А где у нас валюта? Всю на мыло да шило истратили. Вот и стоит машина без толку. Ну, как, согласен стать нашим разведчиком?
Ерофей промолчал. Он думал.
Ангел проводил Ерофея до лифта, который уже починили.
- Лифт прибудет через час, - сообщил Ангел, посмотрев расписание. - А я, извини, пойду - дела. Ты не обидишься?
Ерофей помотал головой, дескать, нет, и уселся на колченогую скамью, где уже сидели двое очень знакомых на лицо стариков и мирно беседовали.
- О! - воскликнул один из них, густобровый и массивный, заметив Ерофея. - Никак новенький?
Ерофей туманно пожал плечами, мол, думайте, как хотите.
- Как там у вас, наверху?
- Нормально, - ответил Ерофей.
- Говорят, у вас там перестройка идет, старое ломается, строится новое. Вот я, помнится, на Днепрогэсе…
- Да, - вежливо ответил Ерофей, узнав наконец говорившего. - У нас много чего изменилось. Идет активная борьба с коррупцией и мафией, провели недавно денежную реформу…
- Гляди-ка, точь-в-точь, как при мне! - обрадовался другой, лысый и полный, приосанившись. - Раз есть последователи, помнят, значит, меня, а ты, Ильич, говорил, что и думать забыли, а вот меня ещё и в праведники произвели. Как деньги-то? - обратился он опять к Ерофею. - Меняли? Один к десяти?
- Нет, - сказал Ерофей, - в целях борьбы с обнаглевшей мафией были только изъяты из обращения сотенные купюры.
- Ну и как? - заинтересованно спросил густобровый. - Много изъяли?
- Ну… Это - экономическая тайна.
Старики помолчали, но говорливый густобровый опять начал:
