— Не рис, а суп, — сказал Медвежонок. — И не потух, а еле тлеет. Китаец сейчас будет картошку печь.
— Ха-ха-ха! — расхохотался Ёжик. — Да где же ты слышал, чтобы китайцы ели картошку?
— Эх ты! — покачал головой Медвежонок. — Великого китайского поэта не знаешь. А он жил знаешь когда? Когда ещё наших бабушек и дедушек не было! Так вот, он писал: «Сейчас напеку картошек и поем».
— Ага! Вспомнил! — закричал Ёжик. — И дождь, говорит, как цапля, ходит по тростниковой крыше!
— Верно! У кого есть великие поэты — всё помнят, — важно сказал Медвежонок. — И про картошку тоже.
Прибежал Заяц.
— Эй, вы! Вы чего сидите? Идём гулять!
— Гулять! — проворчал Ёжик.
— Иди стихи пиши, — строго сказал Медвежонок. — Садись и пиши. И чтобы всё по правде!
— Ты способный, — сказал Ёжик. — У тебя получится.
Заяц пожал плечами и, оглядевшись, пошёл от дома Ёжика.
«Что я, Филин, что ли? — думал Заяц. — Стихи писать! У меня и очков нету…»
А Ёжику с Медвежонком вдруг стало грустно-грустно, оттого что у них в лесу нет ни одного великого поэта, который бы всё как есть написал и про дождь, который, как цапля, ходит по тростниковой крыше, и про печёную картошку с хрустящей корочкой, от которой, когда её разломишь, идёт золотой дымок.
Три дня лил дождь и смыл весь снег.
Ёжик с Медвежонком раньше думали: такого не может быть, — но такое было.
Потом ударил мороз.
Деревья лопались и кричали, но Ёжик с Медвежонком ничем не могли им помочь.
Птицы замерзали на лету.
Земля была каменная.
А ночью высоко в небе зло блестели звёзды.
Потом опять пошёл дождь, и лес стоял полный тумана, и пахло землёй и палой листвой, как ранней осенью.
Ёжик с Медвежонком шли по лесу и не верили своим глазам: много деревьев переломились пополам и теперь в разные стороны торчали их белые кости.
— Как страшно! — шептал Ёжик.
Медвежонок молча шёл рядом. Медвежонок молчал и только вертел головой.
— А правда, что мы летим и крутимся? — вдруг спросил он.
— Не знаю, — сказал Ёжик.
— Дед говорил: «Земля круглая, она крутится, — Медвежонок показал лапой, — и летит в темноте».
— Как же в темноте? — сказал Ёжик. — А солнце?
— Не знаю, — сказал Медвежонок.
— И крутится?
— Ага. Волчком.
— А куда летит?
— Этого и дедушка не знал. Нет, погоди, он говорил: «Она крутится вокруг Солнца! Один раз обкрутится, и пройдёт год».
— А кто же её крутит?
— Не знаю, — сказал Медвежонок. — Только когда она крутится вокруг себя, она поворачивается к солнцу то одним боком, то другим.
— Что ж ты мне раньше не сказал? — обиделся Ёжик.
— А что было бы, если б я тебе сказал раньше?
— Я бы знал, — сказал Ёжик.
— Ну и знал, ну и что?
— Как что? Я бы смотрел, примечал.
— Земля большая, — сказал Медвежонок. — Этого сразу и не заметишь, но дедушка — знал.
Они вышли на свой любимый холм.
Река лежала под сизым льдом, и это было ни на что не похоже: река подо льдом, а вокруг — ни клочка снега.
— Вот встань сюда, — сказал Медвежонок. И свёл Ёжика с вершины холма. — Стой здесь. Я сейчас.
И перебежал на другой склон.
— Ты меня видишь?
— Нет, — сказал Ёжик.
— А теперь я буду подниматься.
И Медвежонок стал подниматься к вершине.
— Вижу! — закричал Ёжик. — Уши!
— Что я, заяц? — крикнул Медвежонок. — У меня же уши по бокам!
— И голову! Самую макушку! — крикнул Ёжик.
— Ну вот: так появляется солнце, — важно сказал Медвежонок. — Так оно восходит.
— Это мы с тобой сто раз видели, — сказал Ёжик. И тоже поднялся на вершину холма.
— Я сейчас был солнцем, — сказал Медвежонок. — Я в о с х о д и л. А на самом деле это не солнце всходит, а мы вместе с Землёй нагибаемся, понимаешь?
— Нет, — сказал Ёжик.
— Если б мы могли наклонить немного к реке холм, я бы встал, где стоял, а ты — у реки, и я бы тебя увидел, как мы по утрам видим солнце.
— Погоди, — сказал Ёжик. — Давай сначала. Значит, я стою у реки, я — солнце.
— Ага, — сказал Медвежонок.
— А ты стоишь там, где стоял, на том склоне.
— Правильно, — сказал Медвежонок.
— Ты — Медвежонок, я — солнце, и, если бы холм наклонился, ты бы меня увидел, как мы по утрам видим солнце.
— Верно! — обрадовался Медвежонок. — Меня дед всё лето учил, а ты сразу понял…
