Дом был темен, ни в одном окне не горела лампочка, и даже отсвет от телевизора отсутствовал. Охрану вчера сняли. Одна живая душа внутри все же имелась, в чем убедился моментально, да и радио включено и бубнит.
– Война банд продолжается! – вещал возбужденный голос диктора. – Вчера – как минимум четыре серьезнейших происшествия с убитыми. Причем количество погибших…
Я не стал проверять, изменились ли условия на входе. Сразу сломал амулет, не касаясь, и внимательно осмотрел дверь с порогом. Вряд ли молнией шибанет, однако не удивили бы обрез или граната на растяжке.
– Характерно, что на этот раз отстрел проведен исключительно чисто. Раненых нет, одни покойники, и никто посторонний не пострадал.
Сразу пресс не остановить, как бы ни хотелось. Однако это еще вчера запланированные трупы. Больше не будет, ну, в той степени, насколько это зависит от Лео. Он про Басилова и его предложение все понял.
– Можно сказать, преступления ювелирно выполнены, если учитывать количество стражей правопорядка на улицах.
Не пытаясь зажечь свет, прошел в комнату. Ну да. Сидит здесь. На удивление легко считываются эмоции. Какая-то странная смесь тоски, обреченности и удовлетворения.
– Но это, в общем, и неудивительно. Если некоронованный глава группировки так называемых Артемовских Леопольд Данилов умудряется из-за решетки руководить своим сомнительным бизнесом удачнее, чем вся наша жандармерия и прокуратура, вместе взятые…
– Я знала, что ты непременно придешь.
– Что я вам сделал, Алевтина Васильевна? Вы же сами хотели нас свести. Я не напрашивался. Нет, я понимаю, когда теща недолюбливает зятя и плюет ему в борщ. При ваших способностях не удивился бы и поносу, но такое?
– Наш гость – прославившаяся в последнее время интереснейшими репортажами Алла Каменева! – вскричало радио. – Она взяла интервью у господина Данилова после его освобождения и может поделиться последними известиями о дальнейших планах человека, сумевшего и тюрьму на бунт поднять.
Я с раздражением дернул шнур, практически вырывая, чтоб заткнулось. Еще не хватает слушать мною же подготовленное интервью. Три часа обсуждения ситуации с Лео и сдача всех дел и так в печенках сидят. Мне его авансы ни к чему. Не желаю быть ни правой рукой, ни головой. А должок за ним есть, и крупный.
– Неправильно задаешь вопрос, мой мальчик, – сказала она спокойно. – Да ты садись, в ногах правды нет.
– Не понял, – усевшись и подумав, спросил озадаченно. – Что значит неправильный вопрос?
– В этом и состоит твоя проблема. Не что ты мне сделал, а зачем я это сделала, вот что нужно искать.
– И зачем? Поделитесь мудростью.
– Не ерничай, – слегка поморщилась ведьма. Света уличных фонарей было достаточно, чтоб видеть в полумраке.
– Раз уж начали говорить – продолжайте.
– А если не стану? – с насмешкой в голосе поинтересовалась она. – Сумеешь заставить? Нет. Ну да бог с тобой. – Она свободно произносила это не в первый раз, при этом ничуть не тая свои ведьминские занятия. – Не заставлю страдать от любопытства. Выскажусь.
Ага, самой же и охота. Надоело в себе держать.
– Я ведьма в девятнадцатом поколении! В девятнадцатом! Не чета вашему семейству скороспелок. Вы жадные и глупые, противопоставляющие себя обществу и не понимающие, к чему ведет такое поведение. Последнюю ведьму Европы казнили в тысяча семьсот восемьдесят втором году в Швейцарии. Ее звали Анна Гёльди. Это был поклеп. Хозяин избавился от служанки, имеющей с ним связь и начавшей строить дальние планы по части замужества. Но среди моих прабабок, а я помню всех, начиная с самой первой в Германии, были сожженные, убитые тупым мужичьем и зарезанные просвещенными дворянами. Я помню не рассказы, я знаю, как это было. Все хранится здесь. – Она положила руку на лоб. – Конечно, не жизнь по минутам, хотя, постаравшись, могла бы прокрутить многое. Самые яркие и важные воспоминания из прошлого. Плохие и хорошие.
