Диган посмотрел на Паркера:
— Вы ожидали обнаружить деньги?
— Я вообще ничего не ожидал.
— А вы? — обратился он ко мне.
Я покачал головой:
— Я тоже.
— Интересно, что ожидал обнаружить Вульф?
— Спросите у него.
— С удовольствием. Он у себя?
Я взглянул на свои часы.
— Он будет у себя еще целых пятнадцать минут. По пятницам ланч в час тридцать.
— Мы можем успеть.
Он положил пачки денег назад в сейф, запер его, поднял и направился к двери. Инспектор налоговой комиссии штата Нью-Йорк, можно сказать, наступал ему на пятки. Шествие замыкали мы с Паркером. Нам пришлось подождать, пока Диган, сопровождаемый служащим компании и налоговым инспектором, поставит сейф назад в нишу и запрет ее, а потом мы все четверо очутились на улице, где налоговый инспектор с нами расстался. Находясь в помещении, мы не привлекали постороннего внимания, разве что местных охранников, а на улице на нас накинулась пресса. Едва мы ступили на тротуар, как дорогу нам загородил какой-то репортер и сказал, что общественность хочет знать, что обнаружено в сейфе Моллоя. Разумеется, мы отказались удовлетворить желание общественности. Репортер провожал нас до самого такси, где я захлопнул перед его носом дверцу.
Из-за уличных пробок в это время дня нам не удалось попасть в старинный каменный особняк до часу тридцати, но поскольку я знал, что Диган все еще на подозрении, я прихватил его с собой. Проводив обоих гостей в кабинет, я прошел в столовую и закрыл за собой дверь. Восседавший на дальнем конце стола в массивном кресле с подлокотниками Вульф только что принялся за ломоть рулета диаметром в восемь дюймов и пряный мусс.
— Ты привел гостей, — с упреком заметил он, — не вовремя.
— Да, сэр, я привел Паркера и Дигана. Знаю, вы не любите шевелить мозгами во время еды, однако мы обнаружили в сейфе треть миллиона долларов в подержанных банкнотах, и Диган желает спросить у вас, знали ли вы об этом. Сказать им, чтобы подождали в кабинете?
— Они голодны?
— Да.
Разумеется, это действовало ему на нервы. Мысль о том, что в его доме находится голодный человек, будь то хотя бы подозреваемый в убийстве или даже женщина, была для него нестерпима. Так что в итоге мы разделили трапезу с гостями. Мы честно размазали по тарелкам предназначавшийся для меня пряный мусс, а когда мы с ним управились, Фриц соорудил грибной омлет с сельдереем. Вульф рассказывал мне, что, якобы, в Марселе живет человек, который омлет делает лучше, чем Фриц, но я не верю. Гости сказали, что им вполне достаточно мусса, но и омлет пошел за милую душу, правда, Вульф тоже к нему приложился, хотя и умеренно.
Выходя из столовой, я сделал знак Вульфу. Паркер повел Дигана в кабинет, а мы с Вульфом уединились на кухне, где я рассказал ему о церемонии открытия железного ящика. Он выслушал меня с недовольным видом, хотя вовсе не я был причиной его недовольства — он не любит стоять после еды, а в кухне он сесть не может, ибо кухонная мебель ему не годится — этажерка не для слона.
Когда я закончил свой рассказ, он спросил:
— Ты уверен, что в сейфе не было ничего, кроме денег?
— На все сто. Я не спускал с него глаз, а они у меня хорошие.
— Проклятье, — буркнул он.
— Боже мой, как же вам трудно угодить, — отметил я. — Триста двадцать семь тысяч…
— И больше ничего. Разумеется, предположить можно все, что угодно, но увы… Когда человек попадает в ситуацию, завершающуюся насильственной смертью, он, по идее, должен оставить какую-нибудь памятку. Я надеялся, что она окажется в сейфе. Ладно, Я хочу сесть.
Он направился в кабинет, и я последовал за ним.
Паркер уступил Дигану красное кожаное кресло, Диган зажег сигару, и Вульф, устраиваясь в своем кресле, недовольно повел носом.
— Разумеется, джентльмены, у вас уйма собственных дел, поэтому прошу прощения, что заставил вас ждать, но я никогда не обсуждаю дела во время еды, — сказал он. — Мистер Гудвин доложил мне о том, что вы обнаружили в сейфе. Внушительное гнездо. Хотите у меня что-то спросить, мистер Диган?
— Да. Но сперва я хочу поблагодарить вас за ланч, — сказал тот. — Я никогда в жизни не ел такого прекрасного омлета!
