На полу — там и сям — скомканные вещи, пустые стаканы, бутылки из-под пива, вина и водки.
— Садись, где хочешь, — пригласил Паша. Он смахнул с кресла футболку и тренировочные штаны. — Можешь здесь.
Егор уселся в кресло и закинул ногу на ногу.
Паша подошел к журнальному столику, взял бутылку с яркой позолоченной этикеткой и повернулся к Кремневую.
— О чем будем беседовать?
— О ваших отношениях с братом.
— О! Это только под виски. Дернешь немного?
— Нет.
— За знакомство?
— На работе не пью.
— Ну, как хочешь, — пожал плечами верзила. — Может, тогда кока-колы?
— Можно.
Павел встал, открыл маленький холодильник, достал бутылку колы и кинул ее Егору. Затем вернулся к дивану, уселся поудобнее и нацедил себе полстакана виски. Отхлебнул, почмокал толстыми губами и сказал:
— Ну, вот. Теперь спрашивай.
И Егор спросил:
— Где вы были вечером двадцать восьмого августа?
Верзила склонил голову набок, беззаботно ухмыльнулся и уточнил:
— Во сколько?
— В шесть часов вечера, — сказал Егор.
— Э-э… Сейчас припомню… Сейчас… А! Вспомнил! Значит, так. Двадцать восьмого июня я сидел в этой комнате на диване и чесал себе задницу. Часов в пять начал и в восемь закончил. Если не веришь мне — поговори с моей задницей, она подтвердит. Еще вопросы есть?
— В каких отношениях вы были с братом? — невозмутимо спросил Кремнев.
— С Владомиром? — Паша пожал плечами. — Да в нормальных. Ругаться ругались, но морду друг другу не били.
— Значит, ссоры все-таки были?
— Ну, а как же без этого. Мы ведь живые люди.
— Из-за чего ссорились?
— Не помню. Я незлопамятный.
— Я слышал, вы продали квартиру, чтобы расплатиться с долгами?
— Это вранье! — резко сказал Павел.
— Из-за чего вы повздорили с братом в последний раз?
Паша наморщил широкий лоб:
— Не помню. Люди все время ссорятся, и чаще всего по пустякам. Правильно?
— Правильно, — отозвался Егор. — Вот только приятель вашего брата утверждает, что вы угрожали Владу.
— Приятель? А это случайно не Васька Стрельцов? Если он, то ты его не слушай. Это он мне мстит.
Однажды я ткнул его пару раз рожей в навоз. Вот он теперь и мстит.
— Рожей в навоз? — вскинул брови Кремнев. — За что вы его так?
Павел ухмыльнулся и покачал головой:
— Не помню. Я же сказал — я незлопамятный. Но раз окунал, значит, было за что. Слушай, майор, я и в самом деле не знаю, кто прикончил Влада. В последний раз он был здесь дней за пять до смерти. Мы с ним выпили. Потом сходили на рыбалку, потом опять выпили. Вот, собственно, и все. А утром он уехал. Больше я его не видел. Сколько бы ты меня ни терзал, ничего другого я к этому добавить не смогу.
Кремнев вздохнул и поднялся с кресла.
«Зря только мотался в такую даль, — с досадой подумал он. — Профессия следака еще паршивее, чем я думал».
Егор направился к двери, но вдруг остановился. На стене над диваном висела картина. Поначалу Кремнев не обратил на нее внимания, но теперь, заметив, стоял как вкопанный, не в силах отвести очарованного взгляда.
Это был портрет молодой и очень красивой девушки. Белокурые локоны, огромные зеленые глаза, тонкие хрупкие пальцы, подпирающие щеку. В глазах у девушки, на самом их дне, застыла грусть, но сам взгляд был безразличным и отрешенным, как у человека, который давно смирился со своим горем.
Художник проследил за взглядом Егора и угрюмо поинтересовался:
— Нравится?
— Кто это?
— Да так. Никто.
Егор отвел взгляд от портрета и посмотрел на художника.
— Удачная работа. Интересно, как выглядит оригинал?
— Оригинала не существует в природе. Ты когда-нибудь слыхал о такой вещи, как фантазия?
— Говорят, у художников она сильно развита?
Рыжий гигант улыбнулся.
— Ну, вот ты и сам ответил на свой вопрос.
— То есть эта красавица — всего лишь плод воображения?
— Точно.
— Жаль.
— Мне тоже.
Художник добродушно улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы, которыми легко можно было перекусить стальную проволоку. Он протянул Егору огромную ладонь.
— Рад был познакомиться, шеф. Вытащишь кол из задницы — приезжай. Выпьем, порыбачим. Я баньку затоплю.
— Обязательно, — кивнул Кремнев и пожал протянутую ладонь.
Проводив Егора до ворот, закрыв за ним калитку на засов и вернувшись в комнату, Паша встал на диван и снял картину с гвоздя. Положил ее на пол. Потом прошел к деревянному шкафчику, стоявшему в углу комнаты, открыл дверцу, достал из него перчатки и небольшой стеклянный флакон с какой-то бесцветной жидкостью.
